Полураскрытая роза - Лиса Кросс-Смит

Мама поручила ему резать помидоры для салата, а сама жарила стейки на чугунной сковороде.

– Киан, я собираюсь задать тебе вопрос, который может тебя смутить, но я все равно спрошу, – сказала Ифа, обернувшись к нему и отпив темного вина. Вино она знала и ценила, это ее успокаивало.

– Мам…

– Ты осторожен с Эммой? Не только в сексе, но и в смысле души? Я знаю, с Шалин было не так…

– У нас с Эммой секса не было, – сказал Киан.

Это было правдой. Они с Эммой ласкали друг друга, да, иногда подолгу. Но мысль о том, что можно оказаться в таком положении, что девушка от него забеременеет, Киана совершенно не привлекала. Иногда ему ночью снился секс с Эммой, и как только он отрывался от нее, она была на девятом месяце. Временами ему снилось, что с ними в комнате Шалин, она качает ребенка и наблюдает, как он двигается внутри Эммы. Шалин все время то улыбалась, то хмурилась и качала головой.

– Когда папы нет, мы можем говорить о чем хочешь. Он… не настолько расположен все это обсуждать, как я. Хочу, чтобы ты знал: мне Шалин всегда нравилась. Очень милая была девочка. И красивая. Уверена, что она нравилась мальчикам. Такая необычная… я не говорю это просто потому, что она чернокожая. Понимаю, ты считаешь папу и меня ужасными католиками и злобными расистами, – сказала Ифа.

Стейки громко шипели, в вытяжку над плитой уходил пар. Киан не мог определить, плачет ли мама, но было похоже на то, потому что она отвернулась от него и шмыгала носом, не переставая лопаткой орудовать в сковороде со стейками.

– Никто о католиках не говорил. Папа действительно злобный расист. Ты – не думаю. Шалин была… – Киан замолчал, когда мама кашлянула, но ничего не сказала. – У нас с Эммой все хорошо. Мы в порядке. Тебе не надо об этом переживать, но… спасибо. – Он разрезал последний помидор и скинул его в салатницу.

Как и почти каждый вечер, он и Ифа молча ели перед телевизором. На этот раз они смотрели по телевизору «Общество мертвых поэтов». Ифа обожала Робина Уильямса, он всегда вызывал у нее улыбку. Киан смотрел на экран, чувствуя что-то вроде вины за то, как был рад, что отец сегодня поздно задержался на работе.

По поводу Шалин Киан немного успокоился. Даже когда он думал о ней и о ребенке, казалось, что он думает о совершенно прошлой жизни, как будто он перевоплотился в другого, Нового Киана, только что с ленты конвейера. Очень похожего на Первоначального Киана, но не совсем такого и постоянно нуждающегося в новых батарейках.

Новый Киан и Эмма в июне ходили слушать группу «Nirvana», которая выступала в концертном зале «Уорфилд» в качестве разогрева для Dinosaur Jr. В тот вечер «Nirvana» исполнила его любимую песню «Lithium».

Новый Киан несколько раз в неделю занимался с друзьями скалолазанием в спортзале недалеко от дома. Иногда они с Эммой покупали мороженое и шли гулять на пирс. Иногда они брали с собой ее собаку – золотистого ретривера.

Несколько раз в неделю Эмма работала в том же ларьке с мороженым. Родители Киана не хотели, чтобы он работал, предпочитая, чтобы он сосредоточился на школе и литературном творчестве. Он писал рассказы.

Жадно проглотив повесть «Тело» Стивена Кинга, Киан написал рассказ о компании своих друзей из Дублина. Как они играли в парке в футбол и как сестра Финна влюбилась в Киана. Как ребята сильно напились «Гиннессом» и, давясь смехом, явились на похороны прабабушки Бобби, при этом заявив, что прабабке бы понравилось – ведь она дожила до ста одного года и «Гиннесс» обожала.

Киан довольно регулярно общался с ребятами. Ему нравилось звонить им из папиного кабинета, пользуясь возможностью сделать бесплатный звонок за границу.

Киан показал свой рассказ мистеру Шарпу, и тот сказал, что написано не просто хорошо… а очень хорошо. И сообщил Киану о конкурсе, посоветовав принять участие. Киан так и сделал и выиграл тысячу долларов.

– Значит, ты, типа, вундеркинд? – спросила Пика, когда он рассказал, что, будучи подростком, получил первое место на общенациональном литературном конкурсе.

Они сидели на кухне у нее в квартире. Она сказала, что квартиру оплачивали родители, чтобы она могла жить без соседей. Это был просторный лофт со множеством окон, из которого весной открывался вид на поросший зеленью кампус.

Она макала чайные пакетики в кружки, и ее браслеты нежно звенели.

– Ну, я был очень начитанный и встречался с дочерью своего учителя английского, – сказал Киан.

– Начитанный. По-моему, никогда не слышала, чтобы это слово употребляли в предложении… значит, так и есть.

– Конечно, хотелось бы обойтись без хвастовства. Хотя внимание я люблю. Пожалуйста, скажи еще что-нибудь приятное.

Под его взглядом Пика рассмеялась во весь рот.

– А, понятно, конечно, никакого хвастовства, выпендрежник ты эдакий!

– Продолжай… Можно еще, – сказал Киан и стал загребать руками к себе, на что Пика покачала головой.

– Ты был в нее влюблен? – непринужденно поинтересовалась она.

В первый день знакомства они пообещали друг другу обходиться «без чепухи», и иногда казалось, что Пика все время играла с ним в бесконечную игру «на интерес». Запретов не было. Он никогда не считал, что она что-то от него скрывала, и от этого ему становилось еще хуже, так как он скрывал от нее нечто чрезвычайно важное. Они не целовались и даже не были на официальном свидании, но между ними существовала близость, заходившая далеко за пределы простой дружбы, – близость, родившаяся в основном благодаря Пике и ее откровенности.

Где-то в глубине души он считал, что Пика была как раз из тех женщин, которые поймут… если рассказать ей о Шалин и ребенке. Но внутренний голос регулярно повторял, что рассказывать ничего не надо, а он не хотел делать ничего такого, после чего можно потерять Пику или то, что у них было… к чему они шли. Временами его будто током ударяло, и он примерзал к месту от страха внезапно совершить размашистое движение, которое испугало бы ее. Она была его бабочкой.

– Я был… Понимаешь, я был молодой, но, видимо, был влюблен… Трудно понять, оглядываясь в прошлое, так ведь? – сказал он, когда Пика поставила кружки с чаем на стол и села напротив. – А ты когда-нибудь была влюблена? – спросил он, сам не зная, какой предпочел бы услышать ответ.

– Мне очень-очень серьезно кое-кто нравился, – улыбаясь, сказала она и обхватила кружку руками.

– Да-да… наверное, так было и у нас с