Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс

есть что скрывать, раз она предприняла такие меры предосторожности, чтобы уйти от преследования.

– Мы знаем даже больше. Теперь нам известно, что она отчаянно стремилась встретиться с миссис Кроппер прежде, чем до нее доберется кто-нибудь другой, безусловно, для того, чтобы заткнуть ей рот подкупом или чем-нибудь похуже. Кстати, откуда она узнала, что та прибывает на этом судне?

– Миссис Кроппер послала телеграмму, которая стала достоянием следователей.

– Черт бы побрал этих следователей. Они выдают всю информацию, которую надо держать в тайне, и не добывают никаких доказательств, которые могли бы пригодиться.

– Вот-вот! – горячо согласился Паркер. – Не говоря уж о том, что пришлось выслушивать разглагольствования коронера по поводу пагубного засилья джаза и аморального поведения современных девушек, которые позволяют себе уединяться с молодыми мужчинами в Эппингском лесу.

– Жаль, что этих тупых служак нельзя привлечь к ответственности за клевету. Ладно. Рано или поздно мы все равно доберемся до этой Уиттакер.

– Если эта дама на вокзале – та, кто нам нужен. В конце концов, миссис Кроппер может и ошибаться. Множество женщин меняют шляпки в туалете безо всяких криминальных намерений.

– Разумеется. Но, как предполагается, мисс Уиттакер должна быть сейчас где-то в деревне с мисс Файндлейтер, разве не так? Придется попросить бесценную мисс Климпсон прощупать девушку на этот счет, когда они снова объявятся. А пока скажи, что ты думаешь об истории миссис Кроппер.

– Ну, тут никаких сомнений нет. Мисс Уиттакер пыталась сделать так, чтобы ее тетка, сама о том не ведая, подписала завещание. Она подсунула ей его вместе с налоговыми декларациями, надеясь, что та поставит подпись не глядя. Наверняка это было завещание, поскольку это единственный, насколько мне известно, документ, который считается недействительным, пока не будет засвидетельствован подписями двух человек в присутствии друг друга и завещателя.

– Точно. И поскольку мисс Уиттакер сама не могла выступать в качестве свидетельницы и позвала двух горничных, чтобы они поставили свои подписи, можно сделать вывод, что завещание было составлено в пользу мисс Уиттакер.

– Это очевидно. Не стала бы она так хлопотать, чтобы лишить себя наследства.

– Но тут возникает другой вопрос. Мисс Уиттакер как ближайшая родственница в любом случае получила бы все, что останется после тетки. Как мы видим, так оно в сущности и произошло. Зачем ей было беспокоиться о завещании?

– Вероятно, как мы уже предполагали, она опасалась, что мисс Доусон передумает, и хотела заручиться завещанием… Нет, не получается.

– Не получается. Потому что завещание, составленное последним, отменяет действие предыдущего. Кроме того, старушка спустя какое-то время посылала за своим нотариусом, и мисс Уиттакер никоим образом не пыталась этому воспрепятствовать.

– Более того, по словам сестры Форбс, она особо позаботилась о том, чтобы подобное распоряжение тетки было выполнено немедленно.

– Учитывая недоверие, которое мисс Доусон стала с некоторых пор испытывать к племяннице, немного удивительно, что она и впрямь не отписала деньги кому-нибудь другому. Тогда мисс Уиттакер была бы заинтересована в том, чтобы как можно дольше поддерживать жизнь тетки.

– Не думаю, что тетка ей действительно не доверяла – во всяком случае, не до такой степени, чтобы опасаться, будто та может с ней расправиться. В то утро она разволновалась и наговорила больше, чем думала, – со всеми такое случается.

– Да, но она наверняка ожидала, что племянница снова будет предпринимать попытки получить завещание.

– Почему ты так считаешь?

– Из-за доверенности. Старушка явно все обмозговала и решила передать мисс Уиттакер право подписывать за нее все бумаги, чтобы исключить возможность каких бы то ни было махинаций с завещанием в дальнейшем.

– Ну конечно! Смышленая старушка. Большая неприятность для мисс Уиттакер. И после этого – визит нотариуса, на который она возлагала большие ожидания, и опять разочарование. Вместо вожделенного завещания – палка, аккуратно вставленная ей в колесо.

– Да. Но это по-прежнему не снимает вопроса: зачем ей вообще понадобилось завещание?

– Это правда.

Некоторое время оба молча попыхивали своими трубками.

– Совершенно очевидно, что тетка собиралась в любом случае оставить деньги Мэри Уиттакер, – заметил наконец Паркер. – Она всегда это повторяла. А кроме того, осмелюсь предположить, она была честной старушкой и помнила, что это деньги Уиттакеров, доставшиеся ей в обход преподобного Чарлза или как там его звали.

– Ну да. И помешать этому могло лишь одно… О, боже, боже! Конечно же! Старая как мир история, столь любезная сочинителям романов, – пропавший наследник!

– Черт, да, ты прав. Какие же мы идиоты, что раньше об этом не подумали. Вероятно, Мэри Уиттакер обнаружила, что у ее тетки есть более близкий родственник, который все загребет себе. Может, она боялась, что мисс Доусон, узнав о нем, поделит наследство, а то и вовсе лишит ее всего. И, отчаявшись вбить в старухину голову мысль о необходимости завещания, решила сделать так, чтобы та подписала документ в ее пользу, сама того не ведая.

– Ну, Чарлз, ты – голова! Или другой вариант: мисс Доусон, старая хитрая лиса, могла все это знать и решила отплатить мисс Уиттакер за ее недостойную поспешность, не оставив завещания, в каковом случае все перешло бы к этому неизвестному нам субъекту.

– Что же, если это действительно так, то она заслужила все, что с ней случилось, – довольно злобно заметил Паркер. – Это после того-то, как она сорвала бедную девочку с работы под обещание оставить ей все деньги.

– Пусть «бедная девочка» пеняла бы тогда на себя – нечего быть такой меркантильной, – парировал Уимзи с веселой безжалостностью человека, никогда не знавшего нужды в деньгах.

– Но если эта блестящая идея верна, – продолжал Паркер, – она сводит на нет твою гипотезу убийства, потому что в таком случае Мэри старалась бы как можно дольше держать тетку на этом свете в надежде, что все же сумеет получить завещание.

– Тут ты прав. Черт бы тебя побрал, Чарлз. Видимо, я поставил не на ту лошадь. И какой удар для Карра. А я так надеялся реабилитировать его, уже видел, как он под бравурные звуки оркестра победно входит в деревню через триумфальную арку, украшенную высвеченным разноцветными лампочками приветствием: «Добро пожаловать домой, отважный поборник истины!» Ладно, лучше проиграть пари, но увидеть свет, чем бродить во тьме с набитыми золотом карманами. Но постой! А почему Карр все же не может оказаться прав? Вероятно, я просто ошибся в выборе убийцы. Ага! Вижу, как на подмостки выходит другой, еще более страшный злодей. Новый претендент, предупрежденный своими подручными…

– Какими подручными?

– Ах, Чарлз, не будь таким придирчивым. Да хоть бы сиделкой Форбс. Ничуть бы не удивился, если бы она оказалась им подкупленной. Так на чем