Гибель конвоя PQ-17. Величайшая военно-морская катастрофа Второй мировой войны. 1941— 1942 гг. - Дэвид Ирвинг

Тронхейма, не показывает наличия там тяжелых кораблей. Адмиралтейство полагает, что эти вражеские судна находятся на пути к северу». Более того, адмиралтейство получило разведывательное сообщение, вероятно из Стокгольма, с отметкой «A2» – очень надежный источник, – что «военные корабли, как ожидается, нападут на PQ-17 между 15 и 30° в.д.». Так что казалось маловероятным, что в ночь с 4 на 5 июля начнется уничтожение конвоя PQ-17.

3 июля данные радиоперехвата также вселил беспокойство в адмиралтействе относительно «Тирпица». Перехваченное немецкое радиосообщение показало, что линкор ушел со своей стоянки. Другой перехват свидетельствовал, что группа «Адмирала Шеера» бросила якоря в Алта-фьорде. Потом наступило информационное затишье.

В состоянии этой неуверенности британский первый морской лорд сэр Дадли Паунд созвал совещание, которое длилось с перерывами целый день, закончившись вечером в безрадостной обстановке. Утром Паунд позвонил адмиралу Кингу в отдел адмиралтейства по грузовым перевозкам и попросил, чтобы капитан 1-го ранга Аллен немедленно прибыл в его кабинет, где бы он ни находился и что бы ни делал. Аллен непосредственно занимался организацией PQ-конвоев. Когда Аллен пришел в кабинет Паунда, то увидел там множество других высокопоставленных офицеров адмиралтейства, включая контр-адмирала Ролингса, контр-адмирала Бринда и вице-адмирала Мура. Вопрос Паунда к Аллену был существенным:

– Грузовые суда в конвое PQ-17 снабжены индивидуальными системами шифросвязи?

Аллен подтвердил, что с большинством судов дело обстоит именно так, насколько он знает.

– Значит, если бы судам по некоторым причинам пришлось рассеяться, – продолжал Паунд, – можно будет связываться с каждым?

Аллен ответил утвердительно. Эта короткая беседа была, видимо, явным признаком того, что у Паунда, который с самого начала возражал против отправления конвоя, по-прежнему в голове сидела идея рассеивания конвоя, если появится германский флот. Даже в этом случае, когда ждали новых разведывательных данных, и прежде всего от авиаразведки, относительно местонахождения германских кораблей, у первого морского лорда не было заготовленных вариантов действия.

В 12.30 адмиралтейство радировало Гамильтону, что, если его главнокомандующий (которому была послана копия сообщения) не распорядится иначе, ему разрешается проследовать на восток дальше 25-го меридиана, если этого потребует ситуация. Однако Гамильтон не обязан был делать этого вопреки своему собственному мнению. Поскольку это сообщение Гамильтон получил как раз тогда, когда должен был ложиться на обратный курс, он почувствовал большое облегчение, получив радиограмму.

Как он позже признавался в конфиденциальных беседах, к перспективе покинуть конвой в тех самых водах, где была наибольшая потребность в сильном эскорте, он отнесся с отвращением с самого начала. Присутствовав на совещаниях по конвою и в Хваль-фьорде, и в Сейдис-фьорде, он чувствовал, что теперь больше обычного связал себя с конвоем и «не мог развестись» с ним. Гамильтон считал, что создавшаяся ситуация настоятельно требовала, чтобы его крейсеры пересекли 25-й меридиан, и фактически решил остаться с PQ-17 до 14 часов следующего дня; это время диктовалось наличием запасов топлива на двух американских крейсерах. «Судя по неопределенной информации относительно главных сил противника, которые он мог использовать, было очевидно, что это мой долг – оставаться с конвоем как можно дольше», – объяснит он двумя днями позже.

Гамильтон послал эсминец «Сомали» заправиться топливом от танкера-заправщика в составе конвоя и с ним отправил капитану 2-го ранга Бруму сообщение о том, что, по его предположению, конвой находится в 30 милях к югу от того места, где он должен был находиться; затем снова посоветовал старшему офицеру конвоя держаться вне 400-мильного радиуса действия самолетов с авиабазы Банак и сообщать ему о своих намерениях через «Сомали». Видимость над морем была теперь максимальная, с очень редкими полосами тумана. Брум принял совет Гамильтона, и вскоре (в 16.45) конвой лег курсом на северо-восток.

В 15.20 Гамильтон, сообщив о единственной пока потере – судне «Кристофер Ньюпорт», торпедированном тем утром с самолета и «потопленном затем своими», – информировал главнокомандующего о том, как он воспользуется предложением адмиралтейства:

«Первая эскадра крейсеров остается вблизи [конвоя], пока не прояснится ситуация с надводными силами противника, но определенно не дольше, чем до 14 часов 5 июля».

Словно подчеркивая важность своих крейсеров для конвоя, Гамильтон одновременно приказал катапультировать два самолета с «Уичито», чтобы патрулировать зону вокруг конвоя и держать субмарины загнанными под воду.

Предложение адмиралтейства Гамильтону было также передано адмиралу Тови, однако и он, возмущенный тем, что это явилось «пересмотром договоренности между ним и адмиралтейством» от 27 июня, решил, что эти четыре крейсера не должны подвергаться лишним опасностям. Никакая информация, находившаяся в распоряжении Тови, не оправдывала изменений, и он радировал Гамильтону в 15.12, что категорически против вмешательства адмиралтейства:

«Как только конвой окажется на 25° в.д. или ранее, по вашему усмотрению, вы должны оставить Баренцево море, если не получите заверений от адмиралтейства, что встреча с «Тирпицем» не может состояться».

К этому времени конвой фактически находился уже к востоку от 25-го меридиана, и в 16.00 соединение Тови легло курсом на юго-запад, чтобы его действия соответствовали предстоящему уходу эскадры крейсеров, о котором он только что распорядился.

Распоряжение адмирала Тови было едва ли в лучших традициях Королевского флота; Гамильтон знал это и жаждал сразиться с немецкими военными кораблями. Вскоре после 18 часов он наконец ответил на возражения своего главнокомандующего, но уклончиво: он утверждал, что намеревается теперь уйти на запад около 22 часов, как только его эсминцы закончат заправку в конвое. («Я попытался, – написал он, – действовать в духе обоих указаний» – то есть и его главнокомандующего, и адмиралтейства.) Адмирал Тови явно примирился с упрямством Гамильтона, потому что, хотя он, должно быть, почти сразу понял, что к 22 часам эскадра крейсеров будет далеко – приблизительно в 250 милях – на восток от 25-го меридиана, он не стал возражать.

Адмиралтейство приняло меры к непрерывному патрулированию северного побережья Норвегии самолетами Королевских ВВС «Каталина», которые перебрасывали из Саллом-Воу в Архангельск; эти полеты, начавшиеся тремя днями раньше, подкреплялись регулярными полетами британских разведывательных самолетов, базировавшихся на берегу. Из-за несчастного случая с одним из них никакой воздушной разведки фьордов не проводилось с 11 часов 4 июля, но, по данным радиоперехвата системы «Ультра», считалось «терпимо точным», что «Адмирал Шеер» и «Лютцов» находились теперь в Алта-фьорде[48]. Что касается «Тирпица» и «Адмирала Хиппера», который к тому времени определенно покинул Тронхейм и был сфотографирован в 14.20 за день до того, 3 июля, то их и след простыл. Таким образом, все, что могло знать адмиралтейство, так это что все четыре тяжелых корабля могли к полудню 4 июля находиться в море и уже направляться к конвою. Ближе к вечеру адмиралтейство направило радиограмму