Человек с одним из многих лиц - Куив Макдоннелл

— Да говорю тебе, тут бомба! Стал бы я, по-твоему, эвакуироваться из квартиры из-за неразорвавшегося Боно?

— Наверное, это мусульмане.

— Какие мусульмане?

— Террористические. Из какой-нибудь ИГИЛ[46].

— ИГИЛ? Что за чушь! Это наверняка протестанты.

— А протестантам зачем? Перемирие действует уже давным-давно.

— Кроме того, протестуны не умеют делать бомбы — это все знают.

Самая серьезная опасность прорыва оцепления исходила от фотографов. Из-за расположения ограждения они не могли совместить в одном кадре ребят-саперов и стадион «Кроук Парк», и это их ужасно расстраивало. Армейский саперный отряд прибыл около двадцати минут назад, с передвижной телестудией RTÉ[47] на хвосте. Уилсон втайне надеялся, что внутри окажется та самая рыженькая, которая ведет на канале новости. Ему очень нравилась ее задница. Кажется, девушку звали Шивон О’Синард, но Гарет называл ее «Шивон О’Секси». Гарет — его сосед по квартире с университетских времен. Несмотря на то что он был отличным парнем, Уилсону пришло в голову, что пора уже начинать жить одному. Невозможно было и думать о том, чтобы привести Шивон в квартиру, которую он делил вместе с Гаром и неприятным запахом его ног.

В идеальном мире Уилсон сделал бы заявление по ситуации — одновременно жесткое и исчерпывающее. Женщины сходят с ума от таких вещей. Оставалось только надеяться, что и Стюарт останется в стороне, но шансы на это были невелики. Кто не мечтает оказаться в телевизоре? Старый хрыч наверняка захочет покрасоваться перед женой. К счастью, с прессой не общались саперы, уж с ними Уилсон точно не смог бы конкурировать. «Я обезвреживаю бомбы» — эти три слова наверняка заставляют трусики слетать… Вот же козлы везучие!

От мыслей Уилсона отвлек настойчивый громкий голос:

— Эй, ты. Гард!

Обернувшись, Уилсон увидел крупного мужчину лет сорока с редеющими волосами и выпирающим животом, который навис над полицейским ограждением. Его живот был настолько велик, что формально это можно было считать нарушением оцепления. На мужчине была фанатская футболка на два размера меньше, вышедшая из моды пару лет назад. Он ткнул пухлым пальцем в сторону Уилсона.

— Да, ты. Подойди сюда.

— В чем дело, сэр?

— Это муслимы или протестуны?

— «Гарда Шихана» не может комментировать текущую ситуацию в интересах безопасности.

— Значит, не знаешь, сынок?

Краем глаза Уилсон заметил ухмылку одного из полицейских в форме.

— На данный момент мы не даем комментариев.

Толстяк оглянулся на окружавшую его толпу и повысил голос:

— Да он не в курсе!

— Нам нельзя разглашать…

— Да-да, я так и понял. Подожду, пока не подойдет кто-нибудь из взрослых.

— Мы пока не можем…

Крупный мужчина вдруг перебил его, заговорив противно высоким сюсюкающим голосом:

— Мы, Гярда Сихана, пока не мозем найти свою зёпу, хотя сюпаем обеими руками, поэтому мы запъясили дёполнительные силы. Позялюста, оставайтесь на связи, ваш звонёк осень вазен для нась.

Несколько человек в толпе расхохотались. Уилсон натянуто улыбнулся, попытавшись сделать вид человека, понимающего юмор, затем обратился к патрульному полицейскому слева:

— Схожу посмотрю, как там дела у саперов. Зови, если понадоблюсь.

Патрульный сделал идеальный поворот на месте и резко отсалютовал, щелкнув каблуками.

— Да, сэр!

Уилсон пошел к саперам, доставая на ходу телефон и притворяясь, будто взрывы смеха его не волнуют.

Три армейских фургона почти полностью перекрыли вид на Ричмонд-Гарденс. Метрах в шести от них стоял черный «Форд-Мондео» без опознавательных знаков, на котором сюда приехали Стюарт и Уилсон. Это было отличное место, прямо в поле зрения телекамер, которые, как он заметил, уже расставили. Господи, неужели он видит Шивон, глубоко увлеченную беседой с каким-то высоким парнем в светоотражающем жилете? Почему ее рыжие волосы так ярко блестят в этот хмурый день? На нее словно светит солнце! Шивон оказалась меньше, чем он предполагал, и это хорошо. Рост самого Уилсона составлял сто семьдесят три сантиметра, и ему не нравилось, когда женщины на каблуках над ним возвышались. Надо написать Гарету, чтобы он включил новости на «Скай Плюс». В идеале Уилсон хотел бы, чтобы его запечатлели во время ответственного совещания с саперами, но главный военный очень ясно дал понять, что участие Уилсона не требуется. Этот эгоистичный хер явно добивался славы лично для себя. Как это непрофессионально!

Уилсон взглянул в сторону саперов. Казалось, они только и делали, что болтали. Но разве подобная работа не требует предельной сосредоточенности, если только вы не хотите, чтобы вас привезли домой в картонном ведерке из KFC?

Внезапно Уилсон остановился и судорожно вдохнул. Возле их со Стюартом машины, небрежно привалившись к ней, стоял крупный мужчина в черном костюме и плохо сидящей дубленке. Мужчина спокойно облизывал рожок с мороженым, наблюдая за работой саперов.

А ведь здесь должно быть строгое оцепление! Сейчас кто-то точно отхватит по заднице! Уилсон решительно двинулся вперед.

Подойдя поближе, он обратил внимание, что мороженое — «99»[48]. Мужчина поместил шоколадную палочку в самый центр и теперь облизывал ее со всех сторон, как собака, объедающая колбасу вокруг таблетки.

— Сюда заходить нельзя. Кто вы такой?

Медленно повернув голову, мужчина окинул Уилсона насмешливым взглядом — примерно так, как смотрит женщина в баре в тот момент, когда решает, позволить вам угостить ее выпивкой или нет. Затем мужчина отвернулся и продолжил наслаждаться представлением. Нестерпимо долго полизав мороженое, он ответил с сильным коркским акцентом:

— А ты еще что за хрен?

Уилсон вынул портмоне из внутреннего кармана пальто и распахнул его одним коротким движением, которое он, признаться, долго тренировал.

— Детектив Уилсон, Национальное бюро уголовных расследований.

Мужчина не оторвал взгляда от въезда в Ричмонд-Гарденс.

— Ну, тогда я одноглазый сын косоглазой Сьюзи.

Уилсон захлопнул портмоне. Он понятия не имел, на что намекает мужчина, но уже начал по-настоящему кипятиться.