Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых - Михаил Март

На лице шейха не дрогнул ни один мускул. Он его понял и не стал возражать. Значит, князь попал в яблочко и еще раз удивил своего собеседника. Ни Чалый, ни Кистень не понимали его речь.

Шейх приложил пятерню ко лбу и открыл ее, вытянув руку вперед, что означало понимание и конец аудиенции. Он повернулся и направился к своему шатру, сопровождающие последовали за ним, народ начал покидать площадь.

Вскоре вокруг все опустело.

— Чтоб я сдох, но мы живы! — хриплым голосом произнес Кистень.

— Надо бы сваливать отсюда, пока они не передумали, — добавил Родион Чалый.

— Это еще не победа, друзья мои, — тихо сказал князь. — Мы выиграли первый раунд, надо готовиться ко второму, и он должен быть не менее эффектным. Этот шейх не всемогущ, у него есть противники.

— С чего вы решили, Афанасий Антоныч? — спросил Трюкач.

— Он переходил на русский язык, чтобы его свои же не понимали. Сталин не разговаривал с Берией по-грузински на политбюро. Идем потихоньку. Не торопитесь, спокойно.

— Нас могут проследить, — предположил Кистень.

— Они знают, где нас искать. Я не хотел тебе это говорить, Петя, но Улдис нашел следы езидов на горе, а Журавлев их расшифровал. Езиды отличные охотники, это главное их достоинство. Когда вы похитили девушку, они пошли за вами следом, но ничего не нашли. Землянки закамуфлированы идеально, Леший образован в этом вопросе.

— Значит, они в курсе того, что Надине у нас? — с испугом спросил Петр. — Почему же промолчали?

— Мы даже торгов еще не начали. Все, чего мы добились, это временное перемирие. И на том спасибо. Будем уповать на лучшее. Я не знаю, каков будет их ответ, рано еще нам расслабляться.

В свой лагерь отряд Лизы вернулся к рассвету. Разбредались по землянкам усталые и неразговорчивые. Напряжение спадало медленно, одно радовало — все вернулись живыми. Люди хотели спать.

И только Лиза не ушла в землянку, а присела на пенек «воспоминаний» и устремила взгляд в предрассветную туманную дымку, покрывшую низины бескрайних просторов.

Лиза

Поезд миновал Новосибирск. В первом вагоне, где ехали девушки, охранников почти не было, их разместили в последнем вагоне и в отдельных клетушках «телятников», за перегородкой, чтобы они могли нести вахту возле сцепов. Девушки готовили еду на всю охрану, варили для заключенных кашу с селедкой, резали хлеб. К вечеру просто валились с ног. Порезы на пальцах все время кровоточили. Но девушки ни на что не жаловались. Лиза молчала, и они молчали.

Поезд останавливался два раза в сутки, но не на станциях, а где-нибудь на пустыре, чтобы даже у отчаянных смельчаков и мысли не возникало о побеге. В поле далеко не убежишь, пуля догонит.

Охранники разносили еду, фельдшер проверял больных.

Как-то ночью Лизу разбудила Клава. В купе горел дежурный свет, на верхних полках спали их подруги.

— Покури со мной, Лизок.

— Спятила? Я не курю.

— Сейчас не куришь, потом научат. На стройках все женщины курят.

— До стройки надо еще доехать. Ты чего не спишь?

— Выговориться хочу. Знаешь, почему я из Москвы сбежала?

— Нашла время для исповеди!

— Тебя это тоже касается.

— Каким боком?

— Садись. У меня в заначке водка есть, сейчас она нам не помешает. Извини, что в Москве промолчала. Боялась, ты глупостей наделаешь и не поедешь со мной. Теперь мы далеко. Деньги я у тебя своровала и спрятала, отдам во Владивостоке, там уж думай сама.

Лиза окончательно проснулась.

— Ты чего несешь, Клавдия? Напилась, что ли?

— Бутылка не распечатана. Последняя, три уже выпила. Так же, ночью, пока вы все спали. Не решалась тебя будить, а сегодня вот не выдержала, совесть загрызла. Оказывается, она у меня еще есть.

Лиза надела обрезанные по щиколотку валенки с галошами. Собрав черную копну волос в пучок, закрепила волосы шпилькой и вопросительно посмотрела на подругу. Клава открыла бутылку, плеснула водки в алюминиевую кружку и протянула Лизе. Подруга отрицательно покачала головой, тогда она выпила сама.

— Слушай. Только не перебивай. Я сама еще не разобралась во всей этой истории, у меня извилин не хватает. Дело в том, что я была любовницей Ивана Червоного, того самого, что убил твоего Алешу. Я знаю. Он уже убивал, а я была свидетелем. Иван обещал на мне жениться. Сначала все шло хорошо. Красивый мужик, работает в Наркомате иностранных дел, будущий дипломат, обходительный. Цветы дарил, духи. Не жених, а сказка. Это из-за него я бросила институт, влюбилась как безумная, и ничего уже не видела. Жила в мечтах. Постепенно он втянул меня в свои грязные делишки. Сначала давал какие-то коробочки из-под леденцов, железные, треугольные, очень тяжелые. В них лежали золотые червонцы царской чеканки. Я эти коробочки передавала мужчине в пельменной на Земляном Валу, в обмен получала сверток с деньгами, а вечером мы с Иваном шли в ресторан и кутили. Он от меня ничего не скрывал, говорил, что монеты остались в наследство от его отчима, не сдавать же их в милицию, отберут и все, а еще и привлечь могут. А зачем ему неприятности на работе? И вот однажды я увидела его с другой женщиной. Иван снимал в Москве несколько квартир, я на всех побывала. Он уверял, будто за его квартирой наблюдают. При таком карьерном росте за человеком всегда следят, ведь он должен оставаться безупречным в глазах органов. Построить карьеру трудно, разрушить можно одним словом. В тот день я его искала по всей Москве. И вот сворачиваю в подворотню дома на Трубной, а из подъезда выходит Иван под ручку с какой-то красоткой. Я успела спрятаться, он меня не заметил. Проплакала.до вечера, на следующий день не выдержала и все ему высказала. Иван рассмеялся, сказал — это деловая подруга. А то я не видела, какими глазами она смотрит на него!

— Ладно, завтра сама во всем убедишься, — усмехнулся Иван.

На следующий день я подсела к нему в машину, и мы поехали. Сначала заехали в ресторан на Трубной, пообедали. Он передал официантке какой-то пузырек и сказал:

— Жди вечером гостей, Танюша. Сегодня они будут щедрыми, угостишь их микстурой.

Та улыбнулась и спрятала пузырек в карман, поняла, видно, о ком идет речь. Денег ей Иван отвалил немало.

— Поздно вечером мы приехали в Марьину Рощу. Улица темная, фонари горят один через три. Он загнал машину во двор и сказал:

— Сейчас я зайду к той бабе, и ты убедишься, что она мой деловой партнер. Первый этаж, занавесок нет. Можешь подставить ящик к окну и все увидишь.

Ящиков во дворе хватало. Иван зашел в дом. Меня душила ревность, всю гордость потеряла. Подставила ящик и стала смотреть в окно. Видела, как Иван вошел в комнату, но о чем они говорят, слышно не было. Он чмокнул ее в щечку и показал на ручные часы. Спектакль теней, без слов все понятно. Женщина пошла в другую комнату и вынесла небольшой потрепанный саквояж. Ты мне о нем рассказывала, он лежал на коленях твоего отца, когда ты решила пугнуть Червоного возле вашего дома. Иван взял саквояж. Тут я услышала звук мотора, спрыгнула с ящика и спряталась за угол дома. Машина остановилась возле того же подъезда. Из нее вышел пьяный мужик, под руки его поддерживала та самая официантка Танечка, которой Иван отдал пузырек. Она завела мужика в подъезд, через минуту вышла и уехала. Я вернулась к своему ящику. Глянув в окно, обомлела. Ивана в комнате не было, а хозяйка избивала пьяного мужика. Но Иван не мог исчезнуть! Драка кончилась печально. Пьяный мужик устал защищаться, схватил со стола сковородку и наотмашь ударил озверевшую бабу. Попал по голове. Она качнулась и упала. Мужик глянул на нее, взял чайник, выпил заварки из горлышка и ушел в другую комнату. Вдруг из той же комнаты, в которую ушел пьяный, появился Иван. Он осмотрелся и склонился над женщиной. С его помощью она поднялась. На лбу выросла шишка, и все. И тут произошло то, от чего я свалилась с ящика. Иван снял со спинки стула полотенце, через него взял за ручку сковородку и со всей силы ударил качающуюся женщину по голове. Он тут же подхватил ее под руку, чтобы не упала, и ударил еще несколько раз. Эти удары отдавались в моей голове, словно он меня бил. В глазах потемнело, и я соскочила с ящика, едва не разбив себе колени о мостовую. Очнулась я в машине Ивана, мы неслись по ночной Москве. Он отвез меня на одну из своих квартир и дал водки. Когда я немного успокоилась, сказал: