Безумное пари - Ли Гринвуд

К этому времени Кейт настолько привыкла к его нелюбезным ответам, что не стала бы попусту тратить время на гнев, даже если бы ее не мутило с такой страшной силой. Она даже не удосужилась проверить, весь ли ее багаж погрузили на борт. Если ее вещи забыли, значит, ей просто придется обойтись без них. Кейт поставила тазик на пол возле кровати и легла. Может, ей станет лучше, если она немного полежит.

Кровать была узкой и короткой, но довольно удобной, и девушка обнаружила, что лежа действительно чувствует себя немного лучше. Она радовалась, что не стала есть много. Кейт надеялась, что на пустой желудок ее не так быстро стошнит.

Спустя несколько минут Кейт почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы подняться на палубу, но стоило ей сесть, как у нее тут же закружилась голова. Она снова легла и подождала, пока голова не перестанет кружиться, после чего снова села, на этот раз медленнее. Ее по-прежнему немного покачивало, но не так сильно, как раньше. Она была полна решимости оказаться на палубе, когда они будут отчаливать от берега, даже если ей придется стоять, свесив голову через поручни, от Дувра до Кале. Она покажет этому бессердечному аристократу, что может перенести морское путешествие не хуже любого мужчины.

Освежающая струя холодного морского воздуха ударила ей прямо в лицо, так что Кейт пошатнулась. Бретт тут же предложил свою помощь, и она благодарно прислонилась к нему. Он подвел ее к поручням возле носа яхты. Вид открытого моря вызвал новые спазмы в желудке, и она вцепилась в поручень обеими руками. Кейт решила, что если ее должно стошнить, то она сделает это прямо на Бретта. Так ему и надо за его черствость! Представив себе его изумленное лицо, она улыбнулась, несмотря на неприятное ощущение, будто ее внутренности разбредались сразу в нескольких направлениях. Однако, поразмыслив, девушка решила, что все-таки разумнее не делать этого. Она не могла поручиться, что он не выбросит ее за борт.

Когда Мартин узнал, что Федерс уехал из Райхилла еще до рассвета, он долго и страшно ругался. К тому времени, как приехал Бойнтон, он довел себя до такого исступления, что даже не смог вежливо ответить на его приветствие.

— Этот придурок Федерс уехал, чтобы предупредить их, — выругался он. — Если ты так и будешь стоять тут и прохлаждаться, мы упустим этого ублюдка и они удерут во Францию!

— Я знаю этого парня еще с тех пор, когда он носил короткие штанишки, — сказал Фрэнк, недовольный тем, как Мартин истолковал поведение Федерса. — Он юный бездельник, но не в его характере содействовать похищению.

Не удостоив его ответом, Мартин вонзил шпоры в бока лошади и бешеным галопом помчался по подъездной аллее.

Они целый день мчались во весь опор, не останавливаясь даже для того, чтобы решить, какой дорогой ехать. Мартин настаивал, что парочка направилась к побережью, а к Дувру вело мало дорог. Несмотря на нетерпеливое брюзжание Мартина, Бойнтон несколько раз останавливался, чтобы спросить, не проезжала ли здесь карета Бретта. Поскольку ответ довольно часто был положительным, это убедило его, что Мартин был прав в своем предположении.

Они добрались до Дувра чуть позже девяти, измученные и покрытые пылью. Мартин хотел немедленно приступить к поискам парочки, но Фрэнк отказался.

— У меня нет никаких полномочий в этом округе, — сказал он Мартину. — Я не могу ничего сделать, пока не поговорю с местными властями.

— Ты просто тянешь время, чтобы этот злобный дьявол успел сбежать! — взорвался Мартин.

Фрэнк сдержал гнев и попытался объяснить Мартину, почему ему необходимо заручиться согласием местного констебля, но тот проклял Фрэнка вместе с полицией Дувра и умчался галопом в ночь. Он гнал взмыленную лошадь от одного конца доков до другого, останавливая каждого встречного с требованием сказать ему, где стоит яхта Бретта. Услышав, что они этого не знают, он сбил одного человека с ног ударом рукоятки пистолета, а другого попытался переехать лошадью. Наконец он нашел моряка, который рассказал ему о яхте в бухте на окраине города. Лошадь Мартина чуть не свалилась на землю, когда он резко развернул ее и снова всадил шпоры в ее окровавленные бока. Он знал, что уже начинается отлив. Через несколько минут яхта выйдет в море, а он был полон решимости найти Бретта, прежде чем тому удастся сбежать.

Кейт вместе с Бреттом молча любовались ночным небом, когда из сгущающихся сумерек вынырнул Мартин верхом на загнанной лошади. Когда Мартин спешился, уже отдали швартовы, и моряки втаскивали сходни на борт. Сделав нечеловеческое усилие, он одним отчаянным прыжком преодолел водное пространство, отделявшее отчаливавшую яхту от берега, и сумел уцепиться за поручни. От потрясения матросы не смогли ничего предпринять, а лишь молча наблюдали за тем, как Мартин с победным криком втаскивает себя на борт.

Острый слух Бретта уловил цокот копыт приближающейся лошади, и он отскочил от поручня, прежде чем Мартин вынырнул из темноты. Втолкнув Кейт в раскрытую дверь позади себя, он двинулся навстречу Мартину, чтобы схлестнуться с ним один на один.

— Ты думал, что тебе удастся сбежать от меня, когда этот червяк Федерс приехал предупредить тебя, — прорычал Мартин, — но на этот раз я оказался хитрее. Я мчался, как Цербер[4], и, черт подери, добрался до тебя!

— Не говори чепухи! — отрезал Бретт. — Или я должен думать, что тебя замучили угрызения совести и ты приехал умолять сестру простить тебя?

— Я никогда никого не умоляю! — неистовствовал Мартин. — Я заставил шерифа подписать приказ о твоем аресте по обвинению в похищении человека. А теперь, когда ты провел ночь с этой шлюхой, можно выдвинуть обвинение еще и в изнасиловании. Я позабочусь, чтобы тебя заковали в кандалы еще до рассвета. Ты больше никогда не сможешь показаться в Лондоне.

— Нет! — просипела Кейт.

— Не будь таким дураком, — приказал Бретт. — После того как ты оскорбил сестру на глазах у стольких свидетелей, ты не смог бы добиться обвинительного приговора, даже если бы сам подобрал присяжных.

— Я ее опекун, и, пока она не стала совершеннолетней, всякий, кто увозит ее от меня без моего согласия, является совратителем и вором!

Душевное волнение Мартина было столь велико, что его голос сорвался, не выдержав напряжения.

— Может, в Англии и есть такой закон, но с тех пор, как ты поднялся на борт, мы отплываем все дальше от берега, — с манерной медлительностью произнес Бретт. — Через несколько минут мы выйдем в открытое море и окажемся вне досягаемости шерифа.

Оторвав взгляд от полного презрения лица Бретта, Мартин устремил взор в сгущающиеся сумерки в поисках доков — ниточки, связывающей его с Англией, — и полиции, которая, как он был уверен, уничтожит Бретта Уэстбрука за него. Но Вариен с изумлением увидел, что береговая линия осталась далеко позади: они вышли из бухты в открытое море, где спокойные воды залива уступали место бурным волнам пролива. Бретт снова ускользнул из расставленных сетей.