Друзья из Сары-Тепе - Самуэлла Иосифовна Фингарет

ушли, и ребята убежали. Прямо хоть за уроки садись. Мысль об уроках настолько огорчила Тоню-Соню, что она стала подумывать, не пойти ли ей лучше в гости к Хадие, но как раз в этот момент над дувалом появился Анвар.

— Салям, моё почтение.

— Здравствуй. Ты чего?

— Щедрый хозяин не спрашивает, а упрашивает.

— Заходи, гостем будешь.

Анвар перемахнул через стену и очутился во дворе.

— Ты у нас с самого Нового года не был. Почему?

— Отец сильно пил. А теперь не пьёт. На него Гульчехра Хасановна накричала, он и испугался.

— Ну!

— Клянусь Аллахом. Давай уроки делать.

— Давай. Только давай сначала поиграем в железную дорогу. У меня новые вагоны есть.

— Сначала уроки.

Тоня вздохнула, но спорить не стала.

* * *

Катя, Карлсон, Карим и Севка неслись сломя голову. Катя с Карлсоном впереди, Карим и Севка следом.

— Куда? Пожар? Солнце с Луной встретились? Министр приехал? — кричали им люди.

Они только отмахивались.

На втором перекрёстке Севка сам крикнул Кариму:

— Мы куда бежим?

— К Кате, у неё план есть, — на ходу ответил Карим.

Севка подумал, что у Катьки в голове есть план дальнейшего проведения операции «Улугбек», а оказалось, что Карим имел в виду план старого городища, висевший в комнате Катькиного отца.

— А он не военная тайна? — опасливо спросил Севка, пока Катька, взгромоздясь на стол, снимала план со стены.

— Не говори глупостей. Секретный план запирают в сейф, а не вывешивают на стене.

Севка и сам понял, что сморозил чушь: ведь на плане были не военные объекты, а холмы и развалины старого города.

Чтобы скрыть охватившую его досаду, он повернулся к Кариму и деловито сказал:

— Ну, выкладывай свою версию.

— Понимаете, ребята, — начал Карим, — я всё думаю, вдруг и правда басмачи спрятали скульптуру.

— Версия не годится, — перебил его Севка. — Борис Яковлевич говорит, что скульптуру спрятали сами монахи, когда покинули монастырь.

— Раз Борис Яковлевич говорит, значит, так и есть. Но могло случиться, что монахи спрятали скульптуру, а басмачи нечаянно на неё натолкнулись?

— Могло. Как версия это годится.

— Если бандиты нашли скульптуру, то они ей очень обрадовались, — продолжал Карим.

— Конечно, обрадовались, ещё бы не обрадоваться, — поддакнул Севка. — А почему они обрадовались?

— Потому что скульптура стоит много денег, особенно древняя. Её продать можно.

— Правильно! Слышишь, Катька! Скульптура получается как клад.

— Правильно-то правильно, — задумчиво сказала Катька, — только как мы узнаем, где запрятан этот клад, вот если бы басмачи оставили записку, а мы нашли бы её…

— Записки они не оставили, но обычно бандиты оставляют какие-нибудь метки, чтобы самим потом отыскать. Вот я и подумал… Если бы один пистолет, а то целых два… Вдруг это и есть метки.

— Правильно!

— Подожди, может быть, и неправильно, но придумал я так. Раз Тоня-Соня угадала пистолет, то получается, что пистолеты в пещере и в мазаре нарисовал один и тот же человек. Теперь смотрите.

Все склонились над планом.

— Пистолет в мазаре был нарисован дулом на северо-запад. Помните, Тоня-Соня говорила: «Как вхожу, он прямо в меня целится». А пистолет в пещере нарисован на северо-восток — это мы сами видели. Теперь, скажи, Сева: если выстрелить из обоих пистолетов одновременно, где пересекутся пули?

— Здесь. — Севкин палец опустился на Кара-Тепе, «Чёрный холм» — даже на плане он был окрашен в чёрный цвет.

— «Может быть, в Чёрном, а может быть, в Буром ждёт не дождётся нас наша скульптура», — продекламировала Катька.

— Ура! Операция «Улугбек»! — завопил Севка.

От избытка чувств он перевернулся на голову и запел:

Что запутал Улугбек,

Улугбек, Улугбек,

Не распутать вам вовек.

Трата-тата-та-та.

Потому что Улугбек,

Улугбек, Улугбек

Был учёный человек.

Трата-тата-та-та, —

подхватили Карим и Катька.

Всем сделалось весело. Все стали орать, бегать по квартире. Карлсон нечаянно опрокинул два стула, Севка нечаянно сорвал на кухне занавеску. Потом они стали бросаться подушками. За этим занятием их и застал Борис Яковлевич, зашедший предупредить Катьку, что её отец, задержанный делами службы, останется ночевать на заставе.

После ухода Бориса Яковлевича Карим сказал:

— Наверное, надо было всё рассказать.

— Кому?

— Борису Яковлевичу.

Катька даже в лице изменилась:

— Глупости какие! Мы придумали операцию «Улугбек», мы догадались про Чёрный холм, а находить другие будут?

— Правильно, — поддержал Катьку Севка, — сами найдём.

— Почему непременно сами? Как археологи работают? Разве они говорят: «Этот светильник нашёл я, а эту надпись нашёл ты?» Они всегда говорят: «Мы нашли». Потому что они копают не для того, чтобы стать знаменитыми, а для науки.

— Мы тоже для науки. Мы же скульптуру себе не возьмём. Только найдём, и всё.

Короче говоря, Карим был один, а возражали ему двое.

— Ну хорошо, сами. А как мы это сделаем?

— Придумаем, про Кара-Тепе придумали и про это придумаем.

Разошлись, когда уже сделалось совсем темно. Катька не стала убирать квартиру. Она наспех почистила зубы, умылась и прыгнула в кровать. Потом вскочила, завела будильник, поставила его как можно ближе к подушке и снова прыгнула, на этот раз прямо под одеяло.

* * *

Когда наступила ночь, Мурзаев выполз из своего укрытия. Сопя и ругаясь, он задвинул на прежнее место камень и разровнял песок — необходимо было, по возможности, не оставлять за собою следов. Справившись с камнем, Мурзаев выглянул наружу. Тишина. Можно было подумать, что ночь поглотила не только свет, но и звуки. Он юркнул в молельню, вышел оттуда с киркой и лопатой в руках и, едва передвигая ноги, двинулся к Чёрному холму. Название у холма и то было страшное.

Мурзаев шёл заранее намеченным путём, стараясь производить как можно меньше шума. Главное было — тихо дышать, звуки шагов поглощала песчаная пыль.

Он благополучно добрался до северного склона холма, прополз вверх и принялся шарить руками, царапая пальцы о колючки кустов.

«Слава Аллаху, есть». Сук, которым он отметил впадину, был на месте.

Прошло без малого две недели с того дня, когда Мурзаеву, посланному за топливом для самовара, удалось облазить Кара-Тепе. Никакого входа внутрь он не нашёл, да это и к лучшему — был бы вход, в холме бы люди побывали. Зато на северном склоне холма он обнаружил заросшую колючками впадину. Спасибо археологам, научили: «Раз углубление — значит, под ним провал».

Мурзаев воткнул в углубление сук.

Теперь не надо было искать. Он ударил лопатой в отмеченном месте. Металл с мягким скрежетом врезался в холм.

Копать было нетрудно,