Тайная жемчужина - Мэри Бэлоу

Герцог думал, что брат, уставший с дороги, еще спит. Но тот появился пятнадцать минут спустя – со своей обычной усмешкой на устах.

– Мне все здесь напоминает о детстве, – сказал он, оглядывая библиотеку. – Сколько раз нас приводили сюда, Адам, чтобы задать взбучку. – Он рассмеялся. – Меня чаще, чем вас, должен признаться. А сейчас меня позвали сюда для той же цели?

– Зачем вы вернулись? – спросил герцог.

– Для вернувшегося блудного сына режут жирного тельца, – ухмыльнулся лорд Томас. – Вы не очень хорошо помните Священное Писание, Адам.

– Зачем вы вернулись?

Лорд Томас пожал плечами:

– Здесь мой дом, как я полагаю. Когда я жил в Индии, моим домом была Англия. Теперь я вернулся в Англию, и мой дом – Уиллоуби, даже если меня тут не желают видеть.

Иногда мне кажется, что очень невыгодно быть всего лишь единокровным братом.

– Вы же знаете, что это не имеет никакого значения, – нахмурился герцог. – Мы никогда не думали об этом, когда росли вместе, Томас. Мы были просто братьями.

– Но теперь один из нас не герцог, он утратил все свое состояние.

– Вы прекрасно знаете, что в этом нет моей вины, – возразил его светлость. – Я уговаривал вас остаться. Я хотел, чтобы вы остались. Я хотел разделить с вами Уиллоуби. Вы были моим братом. Но когда вы настояли на своем отъезде, я сказал, чтобы вы не возвращались. Я имел в виду – никогда, – Никогда? – переспросил лорд Томас. Стоя у камина, он рассматривал мозаичное изображение льва на каминной полке. – Как странно, что я не мог припомнить в деталях эту комнату, когда был в Индии. Но сейчас сразу все вспомнил. Ничего не изменилось в Уиллоуби, не так ли?

– Вы что, не можете оставить ее в покое? – спросил герцог.

– В покое? – Лорд Томас со смехом повернулся к брату. – Вы хотите сказать, что она пребывала в покое все эти пять лет? Сибилла не похожа на женщину, живущую в счастливом браке, Адам. Разве вы сами не видите этого?

Вы что, до сих пор без ума от нее?

– Она примирилась с тем, что вы уехали и никогда не вернетесь, – сказал герцог.

– Допустим. – Лорд Томас уселся в кожаное кресло и перекинул одну ногу через подлокотник. – Но она, похоже, не очень огорчилась, когда увидела меня. Сибилла не столь скупа на гостеприимство, как вы.

– Но что она будет делать, когда вы снова уедете?

– А разве я говорил об отъезде? – Лорд Томас развел руками. – Может быть, на этот раз я останусь. Может, ей не придется горевать.

– Вы хотите остаться? Слишком поздно. К тому же Сибилла – моя жена.

– Жена? – засмеялся лорд Томас. – Да, она действительно ваша жена, Адам. Но я могу сделать ее своей…

– Не выйдет, – сказал герцог. – Сомневаюсь, что у вас что-нибудь получилось бы, Томас. Вы могли бы снова завладеть ее сердцем. Могли бы убедить Сибиллу в том, что безумно любите ее. Но вы ее оставите, когда нам надоест эта игра. А сердце Сибиллы не выдержит такого конца, потому что она верит вам, как и раньше, верит, как верила всегда.

– Я вижу, вы разыгрываете из себя галантного кавалера и готовы взять на себя всю вину, – снова рассмеялся лорд Томас. – Она нив чем меня не упрекала. А вы, Адам, глупец.

– Получилось так, что я полюбил ее, – с невозмутимым видом проговорил герцог. – Я готов был отдать жизнь, только бы уберечь Сибиллу от душевной боли. Знаю, что она уже не любит меня, возможно, никогда не любила.., но я заставил ее думать, что я – негодяй. А может, она и прежде так думала. Хотя бы потому, что я все-таки выжил и вернулся домой.

– К тому же вы еще и женились на ней, – сказал лорд Томас. – Но вам все же повезло. Ведь Памела могла бы родиться с огненно-рыжими волосами – такие были у моей матери. Тогда вы стали бы предметом насмешек. А теперь, как мне кажется, люди только ухмыляются у вас за спиной, представляя, как вы вернулись домой и накинулись на нее, словно застоявшийся жеребец, даже не дали себе труда переодеться и снять сапоги..

– Да, я женился на ней, – кивнул герцог. – Вы не женились, так я это сделал. Я не мог допустить, чтобы она жила в бесчестье. Возможно, мне следовало рассказать ей всю правду. Тогда она не была бы так беззащитна перед вами, как теперь.

– Довольно, – сказал лорд Томас, поднимаясь на ноги. – Не исключено, что я действительно отсюда уеду, Адам. Уеду, оставив на ваше попечение еще одного ребенка, на сей раз, наверное, сына. Может, и ему повезет, может, и у него не будет рыжих волос. А вы, кажется, совсем не способны произвести на свет наследника. Или мне стоит повнимательнее посмотреть на талию гувернантки?

Герцог шагнул к брату, и тот вдруг почувствовал, что стоит на носках и вот-вот задохнется: герцог крепко ухватил его за ворот сорочки.

– Я мог бы вышвырнуть вас отсюда, Томас, но пока не стану этого делать, хотя, возможно, допускаю ошибку. Но вы мой брат, и это ваш дом. Только запомните: Сибилла – моя жена, а Памела – моя дочь. И я не позволю их позорить и причинять им боль. И еще… Все мои слуги, в том числе гувернантка Памелы, находятся под моим покровительством, и защищать их я буду так, как сочту нужным.

Младший брат вертел головой, пытаясь высвободиться, и наконец герцог отпустил его.

– Я приехал сюда, потому что находился вдали от Англии и Уиллоуби более пяти лет, – проговорил лорд Томас, все еще задыхаясь. – Я истосковался по дому. Вы должны помнить, что это такое, Адам. Мне казалось, что вы все давным-давно забыли. Но похоже, что это не так. Может, мне следует уехать не откладывая?

Герцог слушал его, стиснув зубы.

Лорд Томас вдруг снова засмеялся:

– Но я забыл… Я ведь привез с собой Брэдшоу. Нельзя выставлять гостя через день после приезда, не так ли? Значит, и мне придется здесь задержаться.

Лорд Томас отвесил брату поклон и с усмешкой удалился.

Его светлость опустился в кресло, стоявшее у письменною стола красного дерева. Упершись локтями в столешницу, он положил подбородок на сплетенные пальцы.

Герцог, конечно, подозревал, что разговор с Томасом не приведет ни к чему хорошему. И все же он попытался с ним поговорить, хотел воззвать к его чувству долга. Ведь прежде они с братом дружили, были по-настоящему хорошими друзьями, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте. Правда, Томас всегда был легкомысленным и безответственным – это отмечал и их отец. Но теперь-то он повзрослел, и ему уже пора было бы образумиться, хотя бы ради Сибиллы..

Она снопа увидела его, и у нее открылись старые раны.

Конечно же, она всегда любила Томаса и никогда не питала нежных чувств ни к мужу, ни к случайным поклонникам. Томас – ее единственная любовь. Но он, Адам, даже не подозревал об этом, когда вернулся из Испании и влюбился в нее. Тогда ему казалось, что и Сибилла его любит. Более того, ему казалось, что она будет с ним счастлива.