Роман о замках. Книги 1-4 - Жюльетта Бенцони

обустроенное для охоты, навевавшее королю лишь плохие воспоминания: он жил там некоторое время с Мазарини в мрачный период Фронды.

Однако великолепие окружающих лесов и его страсть к охоте, столь свойственная всем Бурбонам, побудили короля провести шестьдесят пять дней в старом здании, построенном еще при Карле V и возвышавшемся на месте нынешнего дворца.

Замок этот решил перестроить Людовик XV. Он тоже любил охоту, но ненавидел сквозняки, стиль Средневековья и все, что хоть отдаленно походило на бойницы. Поэтому он снес замок и в 1738 году поручил архитектору Габриэлю, вскоре смененному его сыном Жак-Анжем Габриэлем, построить здание, достойное короля и его вкуса.

Начались достаточно странные работы по реконструкции. Король не хотел лишаться места для охоты ради такой незначительной безделицы, как стройка. Тогда поступили следующим образом: снесли одну часть замка и начали тут же ее перестраивать, пока королевская чета находилась в другой части. Это, естественно, было очень неудобно и надолго затянуло работы. Поэтому дворец, начатый в 1738 году, был окончен лишь в 1786-м. И то – еще не были построены часовня, передний двор и жилье для министров. Но Людовику XVI и Марии-Антуанетте удалось провести там несколько приятных недель.

Едва дворец закончили, как он перешел во власть революционеров, которые сделали из него военную школу для сыновей офицеров. Мальчишки, которым уготована была военная или любая другая карьера, не были желанными постояльцами, и когда замок перешел к Наполеону, тот в 1806 году перенес эту школу в Шалон-сюр-Марн и перекрасил дворец. Здание вновь приобрело достаточно шикарный вид, чтобы принимать важных персон: короля Испании Карла IV, его супругу и министра Годоя, который совмещал этот пост с полуофициальной должностью любовника королевы. Они провели там несколько месяцев.

В марте 1810 года в замке царил беспорядок: его перекрашивали, заново обставляли и обивали, все в нем переделывали. Дело в том, что Наполеон ожидал свою австрийскую невесту и избрал Компьень местом, где Мария-Луиза проведет первую ночь после знакомства со своим будущим супругом.

Ее прибытие было назначено на 28 марта, но 27-го числа Наполеон, не находивший себе места, решил самолично отправиться навстречу своей будущей жене, взяв с собой лишь Мюрата. В замке не слишком огорчились по этому поводу: эрцгерцогиня должна была провести ночь в Суассоне, а в замок прибыть лишь на следующий день.

Но в десять часов вечера была поднята боевая тревога: прибыл запыхавшийся паж, практически сваливавшийся с лошади от усталости, и он сообщил о приезде императора и эрцгерцогини! Нужно было поторопиться, чтобы приготовить покои будущей императрицы. Все ожило, словно по взмаху волшебной палочки: у входа выстроились лакеи в зеленых ливреях, державшие свечи, а у окон и на крыше откуда ни возьмись появились люди. В парадном зале разместился оркестр, крыльцо наполнилось дамами в однотонных платьях со шлейфами, чьи диадемы искрились на свету тысячами огней. Наконец императорская карета, запряженная восемью лошадьми, въехала на территорию и остановилась у расстеленного ковра. Выездные лакеи засновали туда-сюда, забили барабаны, встречающие, наряженные в костюмы из шелка и платья из бархата, согнули свои спины в реверансе.

Наполеон сошел, затем с сияющим лицом повернулся к эрцгерцогине, еще сидевшей в карете. Он ухаживал за ней с заботой и внимательностью настоящего влюбленного. Каждый отметил, не без изумления, что Мария-Луиза была красной как помидор, что ее одежда была помята, а нелепая шляпка с цветными перьями попугая была скошена набок. Кроме того, ее удивительно скованное поведение давало пищу для размышлений. Многие злые языки заключили, что путь от передней до спальни был проделан уже в самой карете.

Пройдя в замок, Наполеон быстро отвел Марию-Луизу в свои покои, где ее ждала герцогиня де Монтебелло, ее фрейлина. Пара села за уже накрытый стол, где компанию им составила сестра Наполеона Каролина, королева Неаполитанская. После чего можно было предположить, что император направится почивать в канцелярию. Но не тут-то было! Наполеон, проконсультировавшись для проформы со своим дядей кардиналом Фешем, решил, что свадьбы, сыгранной в Вене, совершенно достаточно и руки у него полностью развязаны.

Он сказал Марии-Луизе: «Когда вы будете одна, я зайду к вам». Час спустя он надушился одеколоном, надел ночную рубашку и вернулся к ней. На острове Святой Елены, гораздо позже, он рассказал генералу Гурго:

«Я вошел, и она, хихикая, все сделала».

Но человек предполагает, а Бог располагает. Так прекрасно начавшийся союз окончился очень плохо. Зато с другой свадьбой, состоявшейся 7 августа 1832 года, все обстояло с точностью до наоборот.

В тот день лило как из ведра. Король Луи-Филипп I выдавал свою дочь Луизу замуж за бельгийского короля Леопольда I. И можно сказать, что свадьба была, по меньшей мере, невеселой.

Леопольд Саксен-Кобургский был королем всего только год. Когда бельгийцы решили избрать основателя династии, они выбрали того, кто казался им наилучшим образцом мудрости, величия и твердости. Да, по всем этим качествам выбор был превосходен, но, с другой стороны, одно свойство все-таки отсутствовало: у короля никогда не было веселого настроения. Он был безутешным вдовцом, чья молодая жена Шарлотта, наследная принцесса Англии, умерла при родах через несколько месяцев после свадьбы. Пятнадцать прошедших лет так и не смогли залечить эту рану.

Белокурая и очаровательная принцесса Луиза прекрасно это знала. Кроме того, она и сама не хотела выходить замуж в восемнадцать лет за человека, который был старше ее на двадцать три года. Но что могут поделать молодые девушки, когда в дело вмешивается политика? Луизе и всей ее семье пришлось подчиниться, хотя никому не хотелось, чтобы она уезжала в Брюссель. Члены Орлеанского дома были очень привязаны друг к другу и испытывали такие же чувства к родственникам, как и обычные люди.

Поэтому в день свадьбы все рыдали: король Луи-Филипп, королева Мария-Амалия, их дети, невеста, и если уж жених и не плакал, то его скорбное лицо ясно говорило, что слезы могут вот-вот навернуться ему на глаза. Когда настал час отъезда, стало еще хуже, если верить королеве:

«Луиза плакала, и плакали мы все, обнимая друг друга. Король и герцог Шартрский рыдали навзрыд, жалея меня. У всех, включая маленького Монпансье, по щекам текли слезы».

Однако так печально начавшийся брак оказался на редкость удачным. 17 августа король Леопольд написал:

«Я очень доволен моей доброй маленькой королевой. Это самая нежная женщина на свете и к тому же очень умная».

Через десять дней Луиза заявила:

«Король Леопольд сделал меня очень счастливой».

Бельгийцев тоже. Правящая на данный момент династия происходит от этого поначалу казавшегося таким печальным