Сфера времени - Алёна Ершова

ни старался отрок объяснить, первые два ямных обжига пошли в утиль. Точнее, в декор. Фрося украсила ими весь свой частокол, убрав остатки черепов с глаз подальше.

Когда ребенок ушёл, хозяйка задумалась над причинами неудач. Вариантов было несколько: плохо вымешанная глина, недостаточная сушка перед обжигом и низкая температура в яме.

Торопиться было некуда, поэтому глина месилась долго и основательно. Когда силы рук стало не хватать, в ход пошли ноги. Два дня потратила Ефросинья на это занятие, пока не поняла — хватит. Потом налепила простенькой посуды, украшать её не стала, памятуя о прошлых неудачах. После оставила сушиться дома, в тени, где не было перепадов температуры да утренних рос. Через три дня протопила печь и досушивала там. Теплым апрельским днём вернулась к яме и поняла, что было главной ошибкой. Земля была ещё по весеннему холодной. От того и трескались горшки. Встал вопрос обустройства «печи». Сначала обмазала яму глиной, дала ей просохнуть и разожгла костер без горшков. Потом уложила на дно сухие березовые поленья, по бокам, ближе к стенкам, поставила бракованные изделия из прошлых партий, а посредине новые. Заложила всё дровами и подожгла. Когда прогорело, закрыла ветками и засыпала землёй.

На следующее утро звон получившейся керамики был слаще любой музыки. После этой удачи был смысл заняться гончарным кругом. Конструкция простая, если знаешь, что делать. Главное центр соблюсти, да круги ровные сгладить. Но и это не самое сложное. Превратить бурый ком в посуду, вот где магия! Вечерами, грязная, с присохшими кусками глины на одежде и в волосах, она, как мантру, повторяла: «Все равно я тебя сделаю!»

И сделала ведь! На вторую неделю упорного труда вышла плоская тарелка, потом ещё одна, и ещё. А после пошли стаканчики, горшочки, крынки. И украшать стала, неторопливо орудуя деревянной палочкой. Рецептов поливы не знала, да и не нужны они ей были тут в чаще лесной.

Лишь только зацвел шиповник, пряным ароматом будоража лес, прискакал Юрий с десяткой. Торопливый, взмыленный. Выпил крынку холодного ржаного кваса, вытер рукой усы, подмигнул да сказал:

— Пойдем в дом, подарок тебе от брата.

В избушке на столе, что под дальним окном стоял, десятник развернул тряпицу. Ефросинья взглянула и ахнула! Еще год назад она бы палец себе отгрызла за возможность найти и изучить такое богатство. А сейчас…

— Интересно Давид мыслит, что я в бармах буду зайцев соблазнять али лис обхаживать? Странный он у тебя. Передай ему спасибо, поклон, но не к чему мне эта красота неземная.

И вернулся Юрий в Муром с тем же, с чем уехал. Но что Ефросинья дар не приняла, Давид знал и так. На теле вновь появились язвы.

Июнь пришел с жарой и грозами. Липкое, удушливое марево окутало лес.

Дни тянулись своим чередом, медленно, вязко, тягуче. После ухода очередного ребёнка прошла неделя. Поначалу Ефросинья даже не поняла, что не так. Только тревога накатывала волнами. К вечеру седьмого дня её осенило. Никто не пришёл! До этого подобного не случалось. Расспрашивая ранее детей, она узнала: к ней через дозволение большухи приводили ребят и из других сёл. Поэтому перерыва быть не должно. Первая мысль: заблудился. Но нет — тропинка должна быть натоптана.

Весь вечер она выходила за ворота смотреть, не идет ли кто. Нет. Было пусто. Только ветер шуршал листвой. Ночью так и не заснула, всё время вслушивалась. Утром, коря себя за слабоволие и нерасторопность, схватила дугу с привязанным к ней мешком, покидала туда лепёшек, вяленой рыбы, оставшихся с зимы сушеных яблок да кожаную флягу с водой. Надела удобные мокасины, налила гуляющей по двору курице воды, заперла избушку и пошла в сторону деревни.

В прошлый раз, будучи в сфере, она, бездумно подгоняемая паникой, бежала, не разбирая дороги, и только чудом оказалась возле Ягьего дома, а не в глухой чаще. Сейчас шла целенаправленно, ведомая тропинкой. Всё надеясь, что вот, за следующим поворотом, увидит несмышленыша. Ох и трепку она ему задаст! Но время шло, прокатилось по небосводу и схоронилось за дальними кронами солнце, а ребёнка все не было. «Может волки утащили?» — мыслила Фрося, располагаясь на ночлег. Но в лесу было тихо. Слишком тихо.

Утром второго дня она скудно позавтракала, допила оставшуюся воду и размяла налившиеся свинцом мышцы. «А ведь для детей этот путь — действительно, тяжелое и опасное испытание», — пришло понимание.

Большой широкий дуб с вбитыми кабаньими челюстями Фрося заметила сразу. И поняла — дошла. Вон оно село — рукой подать.

Первую женщину она увидела, лишь выйдя из леса. Та лежала в неестественной позе, подвернув под себя руку. В первое мгновенье Ефросинья подумала, что бедняге стало плохо от солнца, но, подойдя ближе, увидела огромную, усеянную мухами рану от плеча до поясницы, а на черной земле следы копыт.

Холодом посреди жаркого дня окатило путницу, и она стремглав помчалась в деревню.

— Ретка! Ретка! — кричала, срывая горло. Но ответом ей была тишина.

Два дня обратного пути дались еще сложнее, чем путешествие в деревню. Болели все мышцы, постоянно хотелось пить. Река в этой части леса делала изгиб, уходя в сторону чащи. Поэтому воду набрали в самом начале пути и берегли. Нестерпимо палило солнце, превращая лицо в печеную свёклу. Лес душил знойной сыростью. Было трудно дышать. Ещё труднее идти. Однако останавливаться дольше положенного никто не желал. Еда, собранная в мертвом селе, быстро закончилась. Хотя есть Ефросинье не хотелось, перед глазами плыли разноцветные круги. В ушах противно звенело. Дважды её рвало пеной. Поднялась температура, и начался озноб. Тепловой удар. Ожидаемо, но совершенно некстати. Выжившие дети находились не в лучшем состоянии. Они еще и голодали, пока прятались в лесу. Теперь старшие едва шли, неся по очереди младших. Именно поэтому Фрося знала: она точно дойдет, доведет всех до своего дома, нормально покормит, помоет, разместит, а потом хоть помирай. После увиденного смерть вообще не страшна. Просто переход из одного мира в другой. Тела без души — лишь оболочка. Ужас они наводят от того, что мозг помнит, как они были живыми. Что говорили, как двигались, дышали. И чем роднее человек, тем тяжелее видеть его смерть. А воображение еще и может подкинуть картинку того, как она наступила. Впервые пришла мысль, что потеряться вот так в веках было не самым плохим вариантом. Теперь для Фроси близкие люди всегда будут живы. Ведь им только предстоит родиться. Женщина постаралась абстрагироваться от нахлынувших воспоминаний, спрятать чувства за пеленой усталости. Вдох. Выдох.