Безродные шпионы. Тайная стража у колыбели Израиля - Матти Фридман

Все это подпитывало подозрения евреев, что противостоящие им силы состоят в союзе. В этом контексте израильская разведка истолковала перехваченное той осенью письмо немца, служившего теперь на стороне арабов. Из этого письма следовало, что в Бейруте находятся двадцать сбежавших немецких военнопленных, большинство которых служат на «Grille», личной яхте фюрера.

С этого момента стоявшая в порту Бейрута яхта привлекла пристальное внимание Израиля. Как оказалось, теперь яхта принадлежала ливанскому предпринимателю, купившему ее после капитуляции Германии на английской верфи для списанных судов. Конечной точкой ее плавания должен был стать не Бейрут: по имевшимся у израильтян сведениям, судно предназначалось для короля Египта Фарука. Пока что на его борту устанавливалось новое оружие. По стандартам Второй мировой войны яхта не представляла собой грозной силы, но здесь от нее исходила опасность. При тогдашнем состоянии израильского ВМФ, существовавшего больше в воображении, можно было опасаться, что новая единица «существенно усилит египетский флот и будет представлять угрозу с моря для Эрец-Исраэль». Так говорится в официальной истории флота периода Войны 1948 года. Это послужило официальной причиной того, что вскоре последовало. Официальной, но не единственной.

После капитуляции нацистов прошло всего два с половиной года. Евреи еще только пытались осмыслить масштаб случившегося в Европе, прикидывая, сколько человек осталось в живых. В те дни израильтяне собирались у радиоприемников и слушали передачу «Бюро поиска пропавших родственников», ведущий которой зачитывал душераздирающую записку матери, разыскивающей дочь, называл имя младенца, которого в последний раз видели в Лодзи в 1942 году, оглашал мольбу жительницы венгерской деревни, ищущей хоть кого-нибудь из земляков… Для многих война еще не кончилась. Ни у кого не было даже уверенности, что Гитлер мертв.

Вот как описывает обнаружение в Бейруте яхты Гитлера диверсант Рика: «Казалось, мучитель переворачивается в могиле, не смирившись с существованием Государства Израиль, и шлет на бой с ним свой личный военный корабль». Гамлиэль живописует пылающий корабль, уходящий под воду. У этого зрелища, пишет он, «был сладкий привкус мести».

Оглядев гавань, Ицхак убедился, что на «Grille» что-то происходит: палуба частично застелена брезентом, чужих не подпускают. Поблизости от порта предлагался напрокат хазакех — длинная доска для серфинга, на которой надо стоя грести длинным двухлопастным веслом; Ицхак и Хавакук взяли доску, Хавакук улегся на нее, Ицхак стал грести; оба изображали отдыхающих. Неподалеку от яхты было несколько рыбацких лодок и корабль британских ВМФ «Childers» — эсминец, не так давно останавливавший в море лодки с еврейскими беженцами. Разведчики подобрались к «Grille» достаточно близко и сумели разглядеть на палубе нескольких человек, выглядевших по-европейски, скорее, как немцы.

Когда оба вернулись в свою комнату в мансарде, Хавакук передал по «бельевой веревке» донесение обо всем увиденном.

Пока шли приготовления, Ицхак ни на минуту не забывал о возможности отмены акции по причине одной из главных трудностей в работе бейрутской ячейки — присутствия в городе обыкновенных евреев. Небольшая община ливанской столицы, в основном сирийские евреи, кровная родня ближних общин Алеппо и Дамаска, давно пользовалась многоликостью и толерантностью Бейрута, что были заимствованы у французов и навеяны космополитическими ветрами левантийского берега. Но положение евреев ухудшалось и здесь, как во всем арабском мире. Из-за военной истерии их лояльность подвергалась сомнению, независимо от того, как сильно они сторонились сионизма и как униженно декларировали свою преданность арабскому делу. Эти декларации звучали неискренне и чаще всего такими и были. Местные евреи оказались заложниками и готовы были заявлять все что нужно, лишь бы оставаться в безопасности. Как предупреждал Гамлиэль в одном из донесений, им грозила опасность стать мишенями для «диких выходок» и даже для бомбометателей. Любая израильская акция подвергла бы местных евреев дополнительной опасности.

Несколько предложений разведчиков о проведении диверсионных актов были отвергнуты именно из опасения ответных репрессий; ячейке приказывали избегать любых контактов и придерживаться старого правила Арабского отдела: не смешивать еврейских агентов и жителей-евреев. Офицер Пальмаха Игаль Алон, один из основателей Отдела, обсуждал этот вопрос с лидерами сионизма в 1944 году и обобщил его в несколько преувеличенных выражениях: «Однажды наш посланник в одной арабской стране спросил меня, как ему поступить при виде избиения арабами местного еврея: не обращать внимания, вмешаться? Я посоветовал ему присоединиться к нападающим».

Со временем нарушения этого мудрого правила привели к трагическим последствиям. «Дело» (под таким названием это фиаско стало известно в Израиле) началось в 1951 году, когда родилась идея организовать египетских евреев с целью «распространения пропаганды»; постепенно она выродилась в намерение использовать их в качестве диверсантов. Ячейка была разоблачена, одни ее члены угодили в тюрьму, других казнили. Один покончил с собой в тюрьме. Сама операция и вопрос о том, кто приказал ее провести, стали источником одного из худших политических скандалов в молодом государстве.

Похоже, тема контактов с местными евреями часто беспокоила наших разведчиков в Бейруте и неоднократно обсуждалась в ходе сеансов радиосвязи с Центром:

«Более важными вещами» были жизни местных евреев в арабском мире. Сейчас нам очевидно, что для евреев в арабском мире не существовало никакого будущего, но тогда этой очевидности еще не было. Например, евреи Алеппо, родного города Ицхака, пережили разрушение Иерусалимского храма римлянами в 70 году, зарождение христианства, Византийскую империю, становление ислама, арабское завоевание, арабские, турецкие, монгольские династии, как минимум одно катастрофическое землетрясение, разрушившее почти весь город… Почему бы им не пережить появление Государства Израиль? Полное истребление евреев в Алеппо и во всем арабском мире казалось чем-то невероятным. Большинство склонялось к тому, что беда минует их и в этот раз. Поэтому агентам следовало соблюдать осторожность и не переступать черту, а евреям Бейрута — не приближаться к ним на пушечный выстрел.