Младенец и черт - Борис Акунин

– Вино, кстати, отличное, – с жестокой улыбкойсообщил резидент. – И яд тоже первоклассный. Больно не будет. Сначалаприступ икоты, потом секунд тридцать судороги – и остановка сердца. Выбирайте:правый или левый.

Очень боясь, что задрожат пальцы, Алеша взял левый. Потомучто на букву «Л», а мама в детстве звала его «Лешенька».

– Пьем разом, по команде, до дна. И не ловчить. Словочести?

– Слово.

Пистолет Алеша убрал в карман. Шпион слегка поклонился –оценил жест.

– Благодарю за доверие.

– Не за что.

В этот решающий, очень возможно что предсмертный миг Романоввнезапно ощутил странное родство с этим полоумным немцем. Кажется, и тотиспытывал нечто подобное.

– Знаете что? – Теофельс беззаботноулыбнулся. – А давайте на брудершафт. Такой момент, можно сказать, раз вжизни бывает. – Они перекрестили руки, глядя друг другу в глаза. –Вот это по-нашему, по-буршески. Друзья называют меня «Зепп». А я вас «Алешей»,ладно? За Германию, Алеша!

Студент хрипло ответил:

– За Россию!

– Ну, как говорится, три-четыре.

Оба выпили вино залпом. Честно.

Несколько секунд (как пишут в романах, показавшихся Алешейвечностью) он прислушивался к своему телу.

Что за бешеный стук? Начинаются судороги? Или простосердцебиение?

Вдруг раздался громкий неромантичный звук.

– Ик!

Во взгляде немца мелькнул ужас. Капитан оттолкнул студента,протянул руку, чтобы схватиться за горло – и не смог.

– Ик! Ик! Ик!

Икота делалась всё чаще. Теофельс мягко повалился на пол.Нога в заляпанном грязью ботинке возила по полу. Из горла вырывалось сипение.

Алеша попятился к стене, не в силах отвести глаза от этойужасной картины.

В дом ворвался Тимо и с ревом склонился над умирающим.Зачем-то подхватил его на руки, поднял. Из широкой груди слуги вырвалсязвериный вой.

Тогда, опомнившись, Романов развернулся и с разбегавыпрыгнул в окно – одновременно со вспышкой очередной молнии.

Дождь ударил его в лицо, будто облил живой водой. Студентпобежал в темноту, не разбирая дороги.

Гром ударил совсем рядом. Снова полыхнуло. И еще. И еще.

Оглянувшись, Алеша увидел, что из окна хибары высовываетсяТимо. Рыдая и выкрикивая бессвязные ругательства, идолище вслепую палило изревольвера.

Да-дах! Да-дах! Да-дах!

В просторном дубовом кабинете, под высоким портретомВильгельма Второго, у стола сидели два генерала. Один с закрученными, как укайзера, усами. Второй с гладким пробором ровно посередине макушки и с моноклемв глазу. Всю поверхность стола занимала карта Восточной Пруссии, разрисованнаякрасными клиньями, синими квадратами, желтыми кружками и прочей геометрией.

– Ну что ж, – произнес генерал Монокль,распрямляясь. – Всё ясно. Их первая армия бьет сюда, вторая сюда. Активнаяфаза наступательной операции начнется на восемнадцатый день после объявлениямобилизации. Это слишком рано. Но планы, особенно русские, всегда чересчуроптимистичны. Набавим неделю, а то и две на русское медленное запрягание. Итогоу нашей западной группировки будет примерно месяц. Достаточно, чтобы проскочитьБельгию и нависнуть над Парижем. Потом, пока наша артиллерия разъяснитфранцузам, что упрямство – тяжкий грех, перебросим пять-шесть корпусов навосток. Вот в эту точку. – Красный карандаш ткнулся острием в районМазурских болот. – Между русскими армиями Ренненкампфа и Самсонова.

Генерал Усы вдумчиво глядел на карту. Что-то поприкидывал,пожевал губами.

– Складывается. Полагаю, можно докладывать еговеличеству. Отличная работа. Ваш протеже – мастер своего дела.

– Ему будет приятно услышать это из ваших уст, –улыбнулся Монокль.

В ответ Усы (он был старше по должности) благосклоннокивнул.

– Пусть войдет, – коротко сказал Монокль втелефонную трубку.

Полминуты спустя, чеканя шаг, в кабинет вошел бравыйкапитан. Просто картинка, а не офицер: прямой, как струна, грудь колесом,мундир с иголочки, сапоги – ослепнуть можно. Внешностью он напоминал сразуобоих генералов, ибо был и при монокле, и при гладком приборе, а небольшиесветлые усы своими кончиками воинственно торчали кверху.

– Экселенц! – пролаяла сия ходячая иллюстрация кпрусскому военному уставу. – Капитан фон Теофельс по вашему приказаниюявился!

Монокль нынче уже виделся с героем, поэтому ограничилсякивком. Усы же встал и протянул для пожатия руку, что было честью, которойудостаивались очень немногие из подчиненных. В управлении старик имел репутациюсухаря и педанта.

– Русским в самом деле неизвестно, что планразвертывания у нас? – недоверчиво спросил Усы.

– Так точно, экселенц!

Начальник поморщился:

– Не кричите. Как вам это удалось?

В вытаращенных глазах капитана мелькнула некая искорка, нотут же погасла.

– Маленький фокус, потом маленький спектакль, –отчеканил Зепп, зная, что старик не любит многословия и похвальбы. – Небуду утомлять ваше превосходительство лишними подробностями.

Монокль улыбнулся. Он-то подробности знал и собиралсяпересказать их старшему товарищу позднее, за ужином.

– Отличная работа, Теофельс, – словно нехотябуркнул Усы. – К ордену вы представлены. Но, может быть, у вас есть личныепросьбы? Маленький отпуск перед началом боевых действий?

– Благодарю, экселенц! – гаркнул Зепп. – Я быпредпочел немедленно вернуться в Россию, пока не перекрыта граница. Во времявойны разведчик должен находиться во вражеском тылу.

Генералы одобрительно переглянулись.

– Вы один из наших лучших специалистов-практиков поРоссии. – Усы расстегнул верхний крючок кителя, что означало: разговорпереходит из фазы официальной в неофициальную. Однако сесть подчиненному непредложил, эта привилегия предназначалась для офицеров не младше майорского звания. –Каков ваш прогноз относительно хода войны?

Приняв стойку «вольно», то есть чуть расставив ноги и убравруки в перчатках за спину, фон Теофельс уверенно сказал:

– Армия у русских сильная. Особенно хороши артиллерия иконница. Но войну они проиграют. У них нет профессионалов ни в разведке, ни вконтрразведке. А что такое современная армия без разведки? Ослепший Циклоп. Унас же, как вам известно, создана отличная диверсионно-агентурная сеть. Вдвадцатом веке войны будет выигрывать не тот, кто сильнее, а тот, кто лучшеинформирован.