Все мужчины негодяи? - Сари Робинс

– Хорошо. Если, как вы утверждаете, эти источники заслуживают доверия, почему в таком случае они не могут сообщить нам необходимые сведения о заговоре Наполеона?

– Вы забываетесь, маркиз. Соблаговолите помнить, с кем разговариваете. Не усугубляйте ситуацию.

Джастин выпрямился.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что, если вы распустили нюни и утратили способность рассматривать вопрос объективно, я передам девчонку Амхерста на попечение Хелдерби. Уверен, он сумеет развязать ей язык.

Джастин похолодел, представив, что дело поручат грубому, неотесанному мужлану, которого Уитон вызывал для проведения самых отвратительных допросов с пристрастием.

Он сделал над собой усилие, чтобы не выдать своего волнения, и заставил себя успокоиться.

– Но если девушка и в самом деле ничего не знает, вы подвергаете опасности ее жизнь. Кроме того, вы ставите под удар нашу службу. Власти не обрадуются, когда им станет известно о наших методах.

Полковник Уитон пожал плечами и почесал седой бакенбард.

– На войне как на войне. Без жертв в нашем деле не обойтись. Уверен, все пройдет гладко, без лишнего шума. Слишком уж большую важность представляет наша служба для правительства. – Он щелкнул пальцами по картам и нахмурился.: – А у девчонки, оказывается, появился новый представитель ее юридических интересов. Он настроен решительно и намерен придать дело огласке.

– Кто это?

– Некий мистер Таттл.

– Кажется, это служащий конторы Мальборо.

– Тот самый. Кажется, он имеет весьма смутное представление о том, какое уважение следует проявлять к делам, имеющим отношение к особо важным вопросам государственной политики.

– Вы хотите сказать, что его не так-то просто запугать? – Джастин почесал подбородок, раздумывая над словами полковника. Он ощущал собственную вину за то, что на наследство Эвелины наложен арест. Но с другой стороны, если Эвелина получит доступ к своим счетам, она тут же покинет Англию. А Джастин не собирается этого допускать. Однако он не был расположен сейчас анализировать свои скрытые мотивы в этом вопросе. На данный момент он был склонен считать, что действует так в интересах правительства.

– Нет ли каких-нибудь вестей от Салливана? – будничным тоном поинтересовался Уитон.

– Думаю, Салливан пытался с ней связаться, но у меня пока нет никаких доказательств этого, – ответил Баркли, заметно нервничая. Может быть, он чересчур подозрителен? Он беспокоился, не является ли это симптомом начинающейся паранойи.

Полковник прищурился, о чем-то размышляя про себя.

– Время идет. Примите меры, чтобы выманить его из норы. Устройте ему засаду.

– Что именно я должен предпринять? Я выманил мисс Амхерст из дома, предоставил ей уединенное место, где она могла бы назначить с ним встречу. Мы наложили арест на ее счета, лишили ее будущего. Но несмотря на все усилия, Салливан так и не объявился.

– Значит, остается одно средство: надо подстроить ситуацию, в которой ее жизни угрожала бы опасность.

У Джастина по спине, пробежал холодок.

– Что конкретно вы предлагаете?

– Много чего: похищение бандитами, нападение сумасшедшего – безусловно, вы имеете представление о подобных вещах.

Джастин застыл на месте.

– Что значит «имею представление»? На что вы намекаете? – Старик не мог ничего знать о Джордже. А если ему что-то известно – Джастин находится целиком и полностью во, власти этого коварного человека. И это страшно.

Уитон посмотрел из-под густых бровей на маркиза.

– На то, что вы умеете организовать и ловко обставить любую ситуацию. А почему вы спрашиваете? Что еще я мог иметь в виду, кроме этого?

Джастин заставил себя успокоиться и продолжил размышлять об Эвелине. Они заходят слишком далеко. Одно дело – закрыть ей доступ к наследству. Но подвергать жизнь Эвелины опасности, надеясь на то, что ее верный друг сломя голову бросится ее спасать… Это переходит всякие границы! Это слишком рискованно. Он не может так поступить с Эвелиной. Лорд Баркли покачал головой.

– Должен существовать какой-то другой способ, с помощью которого мы сможем получить нужную нам информацию.

– Хелдерби, – бесстрастно изрек полковник.

Джастин откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Во всем, что происходило, он чувствовал какой-то подтекст, какой-то скрытый смысл, который он пока не понимал. Почему полковник проявлял такую настойчивость и несговорчивость, говоря о необходимости подобной стратегии? Он ведь всегда являлся ярым сторонником гибкого подхода к делу и мастером обходных маневров.

– Поверьте, Баркли, мне, так же как и вам, претит сама мысль об этом. – Старик заерзал на стуле. – Но время работает против нас. Что бы ни предпринимал Веллингтон, Наполеон обрекает на неудачу любой его план. Это наша забота, Джастин. Наш долг – неукоснительно блюсти интересы королевства. Я не задержусь долго на своем посту. И я не хочу, чтобы, вспоминая обо мне, говорили, что из-за меня развалилась наша финансовая система.

Так, значит, старик собирается подать в отставку. Он хочет покинуть свой пост красиво, на пике славы. Ну что же, каждому хочется оставить после себя добрую память. Джастин задумчиво потер подбородок и подумал о кольце своей прабабушки. Зачем он подарил семейную реликвию Эвелине? В тот момент он думал о том, что все мы смертны. И еще он ощущал себя недостойным ее. Он все сильнее опасался, что Эвелина узнает правду: что он заманил ее в ловушку и сделал все, чтобы ее погубить. Что он намеренно закрыл ей доступ к счетам ее отца. Из-за чего? Из-за слухов о существовании тайного заговора с целью разрушения экономики страны. Эти слухи казались слишком незначительным обстоятельством по сравнению с тем, какой вред он причинял Эвелине. Джастин не желал сейчас слишком сильно углубляться в мотивы, которыми руководствовался, когда задумал ее соблазнить. Его истинные чувства к ней были пока непонятны даже ему самому.

Голос полковника вернул лорда Баркли к реальности.

– Говорю вам, девчонка Амхерста является нашим ключом к замыслам Наполеона. Действуйте. Делайте все необходимое. Выманите Салливана из укрытия. Устройте ему засаду. И обязательно арестуйте его – иначе я буду вынужден действовать другими способами. – Уитон фыркнул. – Вы знаете, Баркли, как я не люблю, когда меня припирают к стенке. А в последнее время со мной делают именно это. На меня давят сверху.

Баркли и сам чувствовал себя так, словно его загоняют в угол. Ни мать, ни долг, ни начальник – никто и ничто не беспокоило Джастина так, как его нечистая совесть. От страдал от отвращения к самому себе. Из-за того, что он так гнусно поступал с Эвелиной. Никогда в своей жизни он не встречал такой удивительной женщины, как она, – и при этом все отношения с ней были построены на лжи. Ну, может быть, не совсем все. Страсть, вспыхнувшая в его сердце, была неподдельной. И его сердце не желало ничего знать о стоящей перед лордом Баркли важной стратегической задаче. Он пытался внушить себе, что не имеет морального права претендовать на Эвелину, не имеет права на ее привязанность. Но его чувства шли вразрез с разумом.