Викинг. Побратимы Меча - Тим Северин

— Продолжай, — велел Бритмаэр. Теперь в его голосе звучало нетерпение.

— По совершенной случайности я обнаружил, что два старых работника, которые работают по ночам в вашей мастерской, чеканят монеты не с головой Кнута. Они чеканят монеты с головой и знаками короля Этельреда. Поначалу мне это показалось бессмысленным, но однажды я заметил на монетах, привезенных из северных стран, из Швеции и Норвегии, отметины — царапины и надрезы. Большая часть этих монет остались от времен Этельреда, когда англичане платили немалую дань, чтобы откупиться от набегов викингов. Как видно, в северных землях ходит несметное количество монет Этельреда, а теперь они возвращаются. Турульф тратит немало времени, пересчитывая их в кладовой.

— В этом нет ничего дурного, — пробормотал Бритмаэр.

— Ничего. Вот только Турульф мне жаловался, что количество старых монет словно бы не убывает, но, напротив того, растет. Это навело меня на мысль кое о чем еще, что требовало объяснения. Я заметил, что здесь, в меняльной лавке, вы принимаете малоценные ювелирные изделия из неблагородных металлов и дешевых сплавов, и в немалом количестве. Вы же сказали, что это предназначено для ювелирного дела, однако ваш так называемый ювелир — не более чем обычный ремесленник. Он — резчик, умеющий гравировать и чинить чеканы и ничего не понимающий в ювелирном деле. Однако сломанных украшений я почти не видел. Они исчезли. Тогда я понял, что у вашего мастера достаточно умения и орудий в его мастерской, чтобы плавить низкопробные металлы и превращать в заготовки для чеканки монеты.

— Похоже, твое воображение немало потрудилось, — сказал Бритмаэр. — Вся эта история — вымысел. Кому нужны низкопробные монеты покойного короля?

— Вот в этом-то и вся хитрость, — ответил я. — Весьма неразумно было бы чеканить фальшивые монеты в Англии. Их быстро обнаружили бы. Но фальшивые монеты вы сбываете в северных землях, где английской чеканке доверяют и мало кто может обнаружить, что монеты поддельные. Надрезом или зарубкой на пробу чистоту металла не узнаешь. А если это и произойдет и подделка обнаружится, так ведь на них стоят метки давно умерших монетчиков, и выйти на вас будет никак невозможно. Однако в этой цепи есть еще одно звено.

— И какое же?

— То самое, которое меня теперь интересует. Вы можете получить нужные сплавы из дешевых ювелирных изделий, отлить низкопробные монеты, подделать знаки других монетчиков, но еще ведь нужно, чтобы эти монеты попали в северные страны. А для этого вам необходима помощь множества купцов и судовладельцев, которые постоянно возят товары туда и пускают монеты в обращение. Это, как я подозреваю, те люди, которые посещают эту вашу лавку даже зимой. Так что просьба моя такова: вы договоритесь с кем-нибудь из них, чтобы меня взяли на борт корабля без лишних вопросов. Это в ваших интересах. Как только я окажусь за пределами Англии, я никак не смогу донести на вас.

— А не разумней ли мне сделать так, чтобы ты исчез навсегда? — сказал Бритмаэр. И произнес он это таким же невыразительным голосом, как если бы договаривался об обмене денег.

— Два восковых отпечатка, снятые с фальшивых чеканов, будут доставлены королевскому соправителю, если я таинственно исчезну или не дам знать о себе до весны.

Бритмаэр задумчиво смотрел на меня. Молчал он долго, обдумывая и перебирая возможности.

— Прекрасно. Я договорюсь о том, чего ты просишь. Есть торговое судно, которое через две недели должно отправиться к королю Линну. Кормчий этот торгует в Норвегии, и он один из немногих, кто совершает зимние переходы через Английское море. Я отправлю тебя к королю Линну, а выедешь ты вместе с Турульфом. Пора уже ему вернуться в Норвич — он живет там неподалеку. Коль встретите королевских чиновников, он скажет, что ты — его помощник. Кроме того, я напишу записку и сообщу кормчему, что тебя следует взять как помощника. Желать тебе доброго пути было бы двуличием. На самом деле я надеюсь, что никогда больше тебя не увижу. А если ты когда-нибудь вернешься, полагаю, не найдешь и следа той тайны, которую, по твоим словам, ты раскрыл.

Так я простился с Бритмаэром, королевским монетчиком и главой фальшивомонетчиков. Больше я никогда его не видел, однако не забыл. И в последствии всякий раз, когда мне предлагали английскую монету в уплату или в качестве сдачи на рынке, я переворачивал ее, чтобы посмотреть имя чеканщика и отказывался от нее, коль она была отчеканена в Дерби или Винчестере.

— Вас, исландцев, и вправду где только не встретишь, а? — заметил подручный Бритмаэра, глядя на исчезающий вдали низкий берег Англии. Этот норвежский кормчий-судовладелец, не оповестив начальство причалов о предстоящем отплытии, приказал поднять якорь с ранним приливом. Надо думать, королевский смотритель давно привык к тому, что этот корабль уходит украдкой в неурочное время, и получает мзду за то, что закрывает на это глаза.

Погруженный в горестные мысли о том, что каждая пройденная миля отдаляет меня от Эльфгифу, я едва обращал внимание на слова кормчего. И во все время нашего с Турульфом трехдневного путешествия до владений короля Линна я был слишком несчастлив. Мы ехали на пони, сопровождаемые двумя слугами и вереницей вьючных лошадей, и я не знал, как именно Бритмаэр объяснил своему племяннику необходимость этого путешествия со всеми этими предосторожностями и зачем он должен выдавать меня за своего помощника. Наши слуги громко трубили в рог и звонили в колокольчики всякий раз, когда мы приближались к поселению или проезжали через лес, и я заметил Турульфу, что, по моему мнению, было бы разумнее двигаться, поменьше оповещая о себе, поскольку мне не желательно привлекать внимание властей.

Турульф усмехнулся и ответил:

— Все как раз наоборот. Если мы поедем по королевскому большаку с осторожностью, больше похожей на скрытность, нас примут за бежавших преступников или за грабителей. И обязательно нападут, могут даже убить. Честные путешественники обязаны объявлять о себе как можно громче.

Турульф проводил меня до самого причала, где стояло норвежское судно, препоручил меня кормчему вместе с запиской от Бритмаэра, в которой было сказано, что меня должно переправить за пределы королевства, и что будет разумнее скрывать меня, покуда мы не покинем Англии. После чего Турульф уехал к своей семье в Норвич. Расставание с другом еще больше растравило мне сердце, и без того опечаленное разлукой с Эльфгифу.

— А не знаешь ли ты случаем человека по имени Греттир Асмундсон? Он — твой соотечественник. — Голос кормчего вновь нарушил течение моих мыслей. Имя было смутно знакомым, но не сразу я смог припомнить, кто это. — У него громкая слава. Прозвище — Греттир Силач. В первый раз он убил человека всего в шестнадцать лет и был приговорен к трехлетнему изгнанию. Став изгоем, решил провести часть срока в Норвегии. Вот он-то и попросил меня кое-что прикупить в Англии, только прикуп тот оказался гораздо дороже, чем мне думалось. Может статься, ты подскажешь мне, как с ним уладить это дело получше, чтобы он выплатил мне все без обиды. Он опасный человек, гневливый. — Кормчий пытался завязать со мной разговор, чтобы выяснить, кто я сам такой.