Бригада (1-16) - Александр Белов

полной программе, и еще есть у меня планчик один. Надо только Фила подтянуть...

XIX

Пете Исаеву понравилось дружить с пацанами. Так что задание Зорина он выполнял с удовольствием. Тем более, что всегда мечтал о сладкой жизни. Его же собственные доходы на это, увы, не позволяли. Как говорится: «Чтоб ты жил на одну зарплату!» Нарвою чиновничью зарплату он и вовсе бы не потянул. Зорин,» конечно, доплачивал ему сверху, но этого все равно было мало. Цены росли прямо на глазах, словно счетчик в такси тикает: неумолимо и слишком быстро.

Поначалу Петя порывался тоже участвовать в оплате ресторанных и прочих счетов. Однако как-то легко все так получилось, что все расходы на себя в основном взял Фил. А иногда они просто приходили в такие заведения, где то ли все было заранее оплачено, то ли, что скорее всего, ребята пользовались бес-граничным кредитом.

Ну а уж девицы, с которыми они развлекались, Пете и вовсе были не по карману. Конечно, Исаев не мог не понимать, что за все когда-нибудь придется платить. Но он легкомысленно отгонял от себя эту мысль. Тем более, что Зорину он после каждой встречи докладывал обо всех разговорах, что велись за столом. Об интимной стороне своих похождений Петя стыдливо умалчивал.

Всякий раз после подобных докладов Зорин призывал Петю быть осторожным и бдительным. И Петя всякий же раз искренне обещал. Он не вполне понимал, как могут пригодиться шефу те жалкие сведения, что он выуживал в застольных беседах. Пацаны о делах не откровенничали, все больше хохмили и трепались о бабах. Видимо, Зорин и не рассчитывал на получение серьезной информации, а просто хотел иметь своего человека в этой команде: это никогда не помешает...

Загуляли все в том же гостинично-банном комплексе на Рублевке. Тут у пацанов вообще было все схвачено и ни о каких деньгах даже речь не шла. Похоже, что загребистый Пчела этот комплекс «приватизировал», чтобы не только здесь не платить, но и получать доходы с других клиентов. Он стал настоящей акулой бизнеса, этот Пчела. С хваткой бультерьера во всем, что касалось денег.

Когда пацаны закатывались сюда, посторонних здесь не было. Только обслуга и девочки. Девочки были проверенные, все члены партии, по утверждению Пчелы, с тысяча девятьсот пятогогода.

Несмотря на колоссальный выбор, Петя запал на длинноногую Аиду, похожую на Шарон Стоун в «Основном инстинкте». Такая же сексапильная стерва. Покорила она Петю, боготворившего американскую актрису, не только с первого взгляда,, но с первых же слов.

— Аида, опера Верди, — представилась она при знакомстве.

Пила Аидаг как лошадь. Петя старался не отставать, ведь это так объединяло. Телячьими влюбленными глазами он смотрел на нее не отрываясь, опрокидывая в себя рюмку за рюмкой. Только вот Аида, как древние греки, пила красное вино, разбавленное водой, точнее, минералкой, а Петя хлебал виски с коньяком, чередуя напитки в случайной последовательности.

В баре царил полумрак, играла тихая музыка, Аида казалась по уши влюбленной. В него, в Петю! В глубине души он понимал, что завтра она так же искренне будет любить другого. Но сегодняшний вечер — и ночь — были их, Пети и Шарон. То есть, конечно же, Аиды. Он ласково называл ее Аидюша. Интересно, а как бы ему пришлось обращаться в моменты интимной близости к великолепной Шарон, окажись она в его объятиях? Петя задумался. Шариком ее называть, что ли? Нет, пусть будет Аидюшка, такая своя, такая киска. Петя прямо облизнулся.

Аидины очертания уже начали расплываться, а иногда даже двоиться. Сегодня он явно перебрал. Не надо бы мешать коньяк с виски. Но ведь напитки такие классные, отказаться просто невозможно. Халява, сэр!

Ему сейчас было слишком хорошо, а это означало, что поутру будет хреново. Петя даже не представлял себе, насколько хреново ему будет по этому самому утру.

Проснулся Петя с дикой головной болью. Было уже не утро, а день — сквозь жалюзи пробивался луч по-весеннему яркого солнца.

— Аид, дай воды, — не отрывая головы от подушки, простонал Петя.

Ему никто не ответил. Выпростав руку из-под одеяла, он почесал нос и оглушительно чихнул. И только тут понял, что рука у него отчего-то липкая и влажная. Это что еще за хрень? Окончательно открыв глаза, он тупо и бессмысленно смотрел на свою ладонь — она была вся в крови.

—        Блин, что за дела?— озадаченно спросил сам себя Петя.

Он с трудом, постанывая, перевернулся на другой бок и через мгновение уже был на ногах, вскочив с кровати, как ошпаренный. На постели лежала мертвая Аида. Под левой лопаткой у нее торчала рукоятка столового ножа. Вся кровать была в крови.

Петя попятился назад, широко, как выброшенная на берег рыба, открыл рот, и в комнате раздался дикий, протяжный, похожий на заводской гудок, вой... Только он не сразу понял, что этот вой издает он сам!

Тотчас, словно в ответ на этот гудок, дверь приоткрылась: в комнате появился свежевыбритый Фил, благоухающий дорогим парфюмом, от одного запаха которого Петю чуть не вывернуло наизнанку. Фил будто специально ждал за этой дверью. Он бесстрастно оглядел окровавленную кровать и удивленно свистнул:

—        Нехило повеселился, Петруха! Похоже, врач здесь уже не понадобится.

Петя все орал, все не мог успокоиться... Он был в шоке и, чтобы вывести его из этого состояния, Фил был вынужден отвесить ему несколько оплеух.

—        Заткнись немедленно, — приказал он. — Давай быстро под душ.

Петя перестал орать и начал безостановочно икать. Фил тем временем быстренько сгреб в охапку его одежду и вместе со шмотками запихнул Исаева в ванну, включив воду на полную катушку.

Пока Петя мылся, труп, кажется, зашевелился, но Фил не обратил на это ровно никакого внимания.

—        Хватит плескаться, Ихтиандр хренов, — Фил ударил несколько раз кулаком в дверь ванной. — Давай там, одевайся. И побыстрее.

Наконец мокрый и несчастный Петя выбрался из ванной. Его била мелкая дрожь, и он все пытался заглянуть в комнату, видимо, надеясь, что все увиденное с похмелья растает, как мираж. Однако мираж не таял. Аида все в той же позе лежала на окровавленных простынях. И все так же у нее под лопаткой торчал нож. Кто же это ее так подло? Неужели он сам?

—        Пошли, пошли отсюда, — торопил его Фил. — Да, натворил ты, Петька, де-лов. И что теперь?

—        Не знаю, не знаю, — шептал Петя, цепенея от