На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

оттолкнулся от изгороди. Молча они дошли до посёлка и разошлись. Роб пошёл к себе, а Фредди к Роулингу. Дорого, конечно, но, может, это спасёт парня.

Принесло же этих собак. В Уорринге они тоже были, но… видно, в лагере похлеще.

У Роулинга было тесно, но не шумно. Не торгуясь, старшие ковбои покупали спиртное. Напиться самим и напоить пастухов. Рестон купил мяса, а на вопросительные взгляды, стараясь не смущаться, ответил:

– Страх не только запивать, его и заедать можно.

Фредди невольно кивнул. Молод парень для старшего ковбоя, а догадался. Хорошая сытная еда для цветных если не всё, то очень многое.

– Я смотрю, Берт, твои нормально работают, – сказал кто-то.

– Через страх, – коротко ответил Рестон и после секундной паузы добавил: – Я ещё и объяснил им.

– Что? – заинтересовались остальные.

– Это минно-розыскные собаки, – уже уверенно заговорил Рестон, – я немного поговорил с командиром, он знает английский вполне прилично. Так вот, их не ставят на человека, и если не нападать, то они не опасны.

Берт расплатился за мясо и ушёл. Фредди усмехнулся, мысленно ответив Берту: «Мы все неопасны, когда на нас не нападают». Роулинг устало посмотрел на него.

– Одной было мало, Фредди? Или тоже… пусть заедают?

– Тоже, – кивнул Фредди, – дай мне две плитки того, русского.

– Сладкоежки? Держи, Фредди. Торгую как никогда, – тон Роулинга мало соответствовал его словам.

– Чего так невесело? – расплатился Фредди. – Не любишь собак?

– Предпочитаю кошек, – серьёзно ответил Роулинг.

Фредди засунул в карман плитки и, небрежно прикоснувшись к шляпе, ушёл.

Под их навесом ничего не изменилось. Андрей лежал навзничь под одеялом, а Эркин сидел рядом, по возможности загораживая. Увидев Фредди, он поднял на него глаза и тут же снова опустил их, уставился в землю. Фредди сел рядом с ним и услышал шелестящий шёпот. Андрей что-то шептал, но ни одного слова Фредди не понял.

– О чём он? – тихо спросил он Эркина.

– О том же, – так же тихо ответил Эркин, – о лагере. Я не слушаю, страшно очень.

– Пил?

– Нет. Не может. Я ему руки немного растёр. И ноги.

– Холодеет? – с замирающим сердцем спросил Фредди.

Эркин угрюмо кивнул и, помолчав, сказал:

– Я уж думал сходить за одним… да объяснять бы пришлось.

– За кем?

– Есть тут один… бывший… Джи.

– Что? – переспросил Фредди, не поняв сначала, а сообразив, изумлённо уставился на Эркина. – Ты в своём уме? Зачем?!

– Ну, приласкал бы… – вздохнул Эркин, – чтобы ему жить захотелось.

– И не думай! – отрезал Фредди. – В… ну, где я был, такое если сделали с кем, то всё… это конченый уже, хуже, чем расу потерять. Думаю, там… у него так же было. Вас же из-за чего боялись? Сам подумай.

Эркин покосился на него и кивнул. Фредди вытащил из кармана шоколад, протянул ему:

– Держи. Отломи кусочек и прямо в рот ему засунь. Пососёт…

– Он не понимает ничего.

– Не узнаёт?

Эркин пожал плечами.

– Когда как. Он там, Фредди. Сможет выйти, вернётся.

– Держи, – повторил Фредди. – И попробуй так. Надо что-то делать. Сумеем его накормить – вытащим.

Эркин кивнул и взял плитку. Начал было надрывать обёртку и поднял на Фредди глаза.

– Только… только не обижайся, Фредди.

– На что?

– Я по-русски говорить буду. Он… он боится… английского.

– Я отойду, – кивнул Фредди и встал. – Сам-то ел?

– Обойдусь, – отмахнулся Эркин, разворачивая плитку.

Фредди сел у костра и оттуда смотрел, как Эркин, осторожно нажимая Андрею на щёки, приоткрывает белые бескровные губы и засовывает в рот маленькие коричневые кусочки.

После третьего кусочка Эркин аккуратно завернул плитку и положил её на мешок-изголовье, ещё раз всмотрелся в лицо Андрея и встал. Подошёл к костру и тяжело сел.

– Хуже не стало, – ответил он на безмолвный вопрос Фредди.

– Уже хорошо, – кивнул Фредди. – Всё-таки поешь. Если и ты свалишься…

Эркин усмехнулся:

– От этого не свалюсь. Ты раньше видел… такое?

– Один раз видел. Парень так там и остался. Не вытащили.

Эркин кивнул, налил себе кофе и стал пить, всё время прислушиваясь к дыханию Андрея.

– Заходил кто?

Эркин мотнул головой.

– Мимо ходили. Русский один, дважды прошёл, но не заглядывал. Так, покосился.

Фредди негромко выругался.

– Носит их…

– На чёрта они собак этих привезли? – спросил Эркин.

– Говорят, минно-розыскные. Мины ищут. А для людей неопасны.

– А собаки это знают? – неожиданно спросил Эркин.

– Что?

– Что они не на людей, – Эркин встал. – Пойду посижу с ним. Вечером…

– Вечером я сам управлюсь, – отмахнулся Фредди. – Ты сам не уйди… туда, где был.

– Пока держусь, – Эркин взмахом головы откинул прядь со лба и подошёл к Андрею, наклонился над ним, заглядывая в лицо, и сел на прежнее место.

Фредди лёг на свою лежанку, прикрыл лицо шляпой. И неподвижно лежал до вечерней кормёжки. Тогда вскочил на ноги и молча, не глядя ни на кого, ушёл за Огоньком. Когда он вернулся, располовиненный для навьючивания мешок ждал его у входа. Так же молча Фредди навьючил Огонька и ушёл к стаду.

И работал он молча, исступлённо. Роб сдержал слово. Худой и какой-то осунувшийся молодой негр молча и очень толково помог Фредди засыпать корм и тут же ушёл. Закончив с бычками, Фредди пошёл к себе.

Уже темнело, и ковбойский посёлок засыпал. Было тихо. Ни песен, ни обычного вечернего гомона, даже за рекой у табуна не пели. Всех напугали собаки. Хорошо хоть, русские не у самого посёлка разместили их, а подальше. Даже лая особо не слышно. Иногда только с ветром долетит.

Под их навесом как всегда горел костёр, булькала в котелке вода, а Эркин, сидя у огня, что-то шил. Поднял глаза на застывшего у входа Фредди, улыбнулся.

Фредди выдохнул сквозь стиснутые зубы и сел к костру.

– Ну?

– Заснул. Ты поешь, как раз поспело.

Фредди посмотрел на их лежанку и оторопело заморгал. Мешки лежали по-другому, а Андрея не было.

– Это что за?..

– Я мешок повернул, загородил его. Он там как в тайнике лежит, – Эркин наложил друг на друга обрезанные концы ремня и стал сшивать. – А ложиться буду, отверну. Пусть спит пока.

– Поел он?

– Как темнеть начало, попил горячего. Ну, когда вечернюю пайку дают, ему горло отпустило. Потом я его за навес вывел, и он заснуть смог.

Фредди кивнул. Всё правильно. Он сам после Уорринга долго по тюремному распорядку жил. Но раз начал есть и спать, может, и отойдёт парень. Вернётся.

– Коньяку дал ему?

– Из плоской, что ты принёс? – уточнил Эркин. – Нет.

– Почему?

– Он жжёт сильно.

– Ладно, потом в кофе нальём.

– Я чай заварю, – возразил Эркин.

– А чем поил?

– Мясным отваром.