Пророчество без букв - Юлия Цезарь

горах она умела ориентироваться и довольно быстро обнаружила подходящее место, где хотя бы ветер не задувает. Остановившись, она стала ждать, уж в таком снегу она хорошо наследила, что Гинтару не составит труда ее найти.

А он не отходил от неё ни на шаг. Шёл позади в четырёх метрах. Когда же красавица остановилась, Гинтар улыбнулся. Да так хищно — теперь-то она отработает свой должок так, как никакими словами не сможет.

— Не смей оборачиваться. Господин хочет слышать, как ты его любишь, — властным голосом, перебивая вой метели, от которой благо скрывала та же гора, сказал туманный. Он закружил вокруг Валанди, выпуская струи пламени в землю, растапливая снег и разогревая появившиеся каменные глади. На красавицу не смотрел, делал вид занятого, сосредоточенного господина, чье сердце она должна растопить так же, как туманный сейчас делал это со снегом.

— Люблю, — искоса наблюдая за его действиями принялась доказывать свою любовь Валанди. — Безумно, неистово, схожу с ума каждый раз, когда вижу своего господина. Сколько счастья мне доставляет его улыбка, а мимолётные прикосновения будоражат все мое естество. Когда он злится на меня, я хочу иметь силу отматывать время назад, чтобы все исправить. А когда он грустит, я грущу вместе с ним и стараюсь найти способ сделать его жизнь счастливее, усластить взор, снять напряжение. Жаль, что я слишком глупая, чтобы делать все это правильно.

— Да, очень-очень глупая, — но конечно всё было сказано не так серьёзно, как это звучало.

Гинтар просто отыгрывал роль. Но не так, как Валанди когда-то, он растягивал момент, наслаждался властью, упивался ей, как и должно туманным. Пока она говорила, Гинтар расчистил для них землю и вокруг пары образовалось несильное, но которое не гасло, пламя, согревающее пару, не позволяющее им замёрзнуть. И только после этого Гинтар остановился позади Валанди и медленно снял с себя одежду сам.

— Твои слова не тронули мою душу. Быть может, ты согреешь мой взор? — глазами хищника он посмотрел на хорошо скрытые груди солнечной эльфийки. Он не говорил ей, что делать. Пусть догадывается сама. Пусть покажет, как она знает своего господина.

— Все что пожелает мой господин, — она состроила из себя скромную служанку и стыдливо опустила глаза, будто стесняется просьбы хозяина. Но она не могла не повиноваться. Он просил согреть его взор, а чем она может это сделать, кроме как своей внешностью? Огонь вокруг не даст ей замёрзнуть, а если у нее все получится, ее согреют горячие прикосновения ее мужчины.

Перчатки полетели на землю, за ними теплая шапка, освобождая копну золотых волос. Она взерошила ее, чувствуя наконец свободу. Следом ловкие пальчики расстегнули пуговицы на шубке, и меховая накидка присоединилась к уже сброшенным деталям одежды. Под шубой была вязаная кофта, под кофтой рубашка, но её она уже не торопилась снять. Она игралась с завязками, подогревая интерес туманного, и качала бедрами, изображая подобие танца. Она закружилась, оголяя грудь сантиметр за сантиметром. Стреляла глазами в него, закусывала губу, руками подпирала грудь — соблазняла, как умела, а она умела.

Как же она умела, о боги… Гинтар жадно смотрел на её тело, а эта стеснительность, которую она играла — всё, что нужно, чтобы сделать его счастливым, чтобы пробудить внутри себя настоящего, себя туманного…

Это разогрело его взгляд? Да в глазах было пламя, да посильнее чем-то, что их окружало. Медленно, когда красавица осталась без верха, но продолжала руками прикрываться, раздразнивая «господина», Гинтар подошел к ней и положил ледяные руки на её талию. Она вздрогнула, и туманный представил себе, что Валанди была невинной совсем юной красавицей, которая боялась своего первого раза, стеснялась своего тела. Как же это будоражило.

Обжигая холодом губ, он впился в её шею страстным поцелуем и прижался оголённым, но горячим торсом к её животику, прикусывая в наказание за её красоту, зажимая кожу в руках, наказывая её соблазнительность, а губы страстно прошептали:

— Ублажи своего господина.

— Я готова на все ради Вас, господин Гинтар, — и как же она произнесла его имя, одним своим голосом вызывая приятные мурашки по всему телу.

Получив долгожданный приказ, Валанди повела руками вниз, ведя пальцами по коже, обжигая и щекоча. Губами прикоснулась к шее и за руками постепенно перемещалась к животу и ниже. Несмотря на то, что играла она скромницу, к делу подошла со всем своим опытом. Ей же нужно вернуть его расположение!

Гинтар понял к чему это вело. И не стал препятствовать. Смотрел на неё, следил за каждым движением, словно она змея, готовая укусить в любой момент. Его руки переместились к её волосам, запутались в них, сжали в кулаках и оттянули голову назад, чтобы одарить лицо таким властным взглядом, посмотреть на неё не как на свою любовницу, а на вещь.

Валанди медленно, либо издеваясь, либо продолжая играть скромницу, расправилась с его утеплёнными штанами, и Гинтар тут же толкнулся в неё возбужденным органом. Когда его больше ничто не сдерживало, он почти прижимался к животу, а туманный, взяв руку Валанди, требовательно прижал к нему, намекая на немедленные действия с её стороны.

Рука тут же принялась за работу, и пока она двигалась, Валанди с вожделением разглядывала его, после чего подняла глаза на Гинтара, послала совсем нескромный взгляд и высунула язычок, чтобы обвести кончиком головку. Она обхватила губами его и задвигалась, поигрывая языком.

Гинтар подавался к ней навстречу или толкал рукой, подсказывая темп. Все быстрее и быстрее, она постепенно вбирала его все глубже, пока не стала проглатывать целиком. Не каждый раз, но она старалась обхватывать большую длину. Руками она помогала себе довести его и не собиралась останавливаться, пока он не кончит, пока она не попробует его семя на вкус.

С каким трудом туманный сдерживал свой порыв взять её за волосы и просто начать вбиваться в её глотку. Нет, эта женщина была любимой, а то был бы слишком грубый жест, но так хотелось… Туманный лишь гладил её голову, игрался с локонами и стонал. Стонал не сдерживаясь. Так его не ублажали ещё ни разу. Только Валанди… Только красавица умела так быстро заставить его кончить, изливаясь в её ротик. Не только движением, но и взглядом, с каким она смотрела на него, на его член, на его тело. Пожирала, что не могло не доставить ещё большей радости эльфу.

И пока волна блаженства обхватывала его, руки туманного не грубо просили солнечную не останавливаться, продливая момент, продливая каждую судорогу, которая проходила через его тело. Маленькая рабыня заслужила прощение.