Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

приличных размеров куб, где можно было сидеть. Наверняка батарея питания, которую отключил Хэндс. Это будет место для Юны-Вэл, а Крис может и на ногах постоять.

Я прислушался к собственным ощущениям. Ничего особенного, никакой явной свободы от RF. Может, я все придумал и зря погнал сюда Криса Делла? И беднягу Рейнборо напрасно поставил под удар? В тревоге, я вылез на поверхность.

Возле глайдера топтался растерянный сквайр, рядом стояли Том и охранники. Лисовин бросился ко мне:

– Питер умирает. Нас выгнали…

– Пойдем, пожалеем.

– Что-о? – Том решил, что я насмехаюсь.

– Ты вчера жалел мистера Смоллета и Криса. Им это помогало.

Мы забрались в салон. Рейнборо с кислородной маской на лице лежал в кресле, рядом на полу скорчился Мэй, положив обе ладони пилоту на сердце; тут же стоял доктор Ливси с диагностером в руках. Судя по опущенным плечам, надежды у него не было. Он обернулся, услышав нас.

– Мэй уже отдал все, что мог. – Доктор посторонился, пропуская меня к навигатору.

Я не умею просто жалеть. Лучше сделаю что-нибудь нужное; могу спасать или драться, защищая, а бездейственно жалеть – не по моей части. Это у нас лисовин мастер. Поэтому я сел на корточки рядом с Мэем и взял его за плечи. Побелевшие руки навигатора, лежащие у Рейнборо на груди, дрогнули.

– Забирай все. – Я слышал эту фразу от Джоба Андерсона, когда наш капитан пытался отвоевать Юну-Вэл у Чистильщиков.

Подле меня устроился Том, коснулся руки пилота. Я видел, как задрожали и горестно опустились его биопластовые усы, а потом в глазах у меня начало темнеть от слабости. Однако я еще был в состоянии думать.

Капитан Смоллет просил своего юнгу о помощи, когда мучились и кричали от боли техники. Всякое RF-усилие крайне болезненно. Любовная тоска и неутоленная страсть экипажа – это ведь больно, больно… Мистера Эрроу мучили, когда забирали к Чистильщикам. А в самом начале полета капитан Смоллет вернул его к жизни тоже через невыносимую боль. Чистильщикам не нужна любовь; им требуется только боль. В любом виде – все съедят. А любовь и жалость – это оружие, которым можно защищаться. Тот, кто умеет любить и жалеть… Не додумав последнюю мысль, я провалился в серую пустоту и долго-долго в ней тонул, пока не вынырнул вдруг на поверхность.

– Джимах, сумасшедший. Я люблю тебя. Я с тобой. Сумасшедший. – Мне в лицо тыкался мордочкой поюн.

Здесь победит тот, кто умеет любить и жалеть, додумал-таки я и посмотрел, что делается вокруг. В соседнем кресле спал Том, а надо мной склонялся Крис Делл. Его длинная челка была подстрижена, и льдистые глаза могли прямо смотреть на мир. Они были страшно усталые, эти глаза. Делл убрал ладонь с моего лба и выпрямился.

– Джимах, – распластавшийся у меня на груди поюн лизнул в подбородок.

– Что Рей? – я огляделся в поисках пилота.

– Отвоевали; спасибо лисовину. Послали SOS, ждем Хэндса.

Я дернулся, желая вскочить; Делл удержал меня в кресле. Я не хочу, чтобы с Юной случилось то же, что с Рейнборо. Ее-то не отвоюем.

Дверь в кабину была открыта, и я услышал тревожный голос капитана Смоллета:

– Борт «Испаньола»-02, ответьте «Испаньоле». Что с вами? Рей, ответь мне.

Ему не отвечали. Мэй-дэй! Я сам устроил ловушку для Юны-Вэл, космолетчикам осталось только ее заманить. А Остров Сокровищ ее убьет. Потому что лисовин ничего не знает, он не станет Юну жалеть. Он один так умеет, больше никто.

– Пустите, – оттолкнув Делла, я поднялся. Голова поплыла, я ухватился за кресло. – Крис, так нельзя… вы погибнете оба.

Его губы тронула знакомая холодная усмешка.

– Это наша работа. Я должен вернуть домой тебя и Тома… и остальных.

– Нет. Не такой ценой. – Я побрел к кабине.

– Стой. – Коснувшись, второй помощник мгновенно отнял все силы, что я успел накопить, пока спал. – Джим, это не тебе решать.

Я повалился на сидение. Сквозь открытую дверь увидел в кабине Рейнборо. Его опять вызывали:

– Борт «Испаньола»-02, ответь борту 01. Вы живы?

Хэндс торопится. Везет Юну-Вэл, не ведая, что ее тут ожидает. Ничего они с Деллом не успеют, планета не даст и пальцем шевельнуть. Не смогут же они сидеть в той норе сутками. А чуть только высунутся наружу… От сознания собственной беспомощности перехватило горло.

– Борт 02, если вы живы, я вас сейчас убью.

Хэндс чувствует, что это ловушка. Израэль, поворачивай назад, назад!

Рядом с нашим стоит глайдер Делла; ему тут не место. Израэль, задумайся, встревожься. Ради всего святого, спаси Юну-Вэл…

На фоне зеленоватых облаков мелькнул его глайдер. Хэндс не ринулся вниз очертя голову, а сделал круг над нами, присматриваясь, оценивая обстановку. Из второго глайдера вылез Мэй. Он сделал несколько неверных шагов, волоча за собой «стивенсон», и рухнул ничком, словно тяжело раненный.

С посвистом, от которого я невольно сжался, глайдер опустился на траву. Дверь кабины открылась, и выскочил Хэндс – в маске, но без защитного костюма. Один.

Взвился с земли Мэй, нацелил «стивенсон» в ноги сбежавшему пилоту.

– Стоять, – сказал он дружелюбно. – Дезертиров сегодня лишают сладкого. Где Сильвер?

Великолепные черные брови Хэндса сдвинулись. Не шевелясь – со «стивенсоном» и Мэем шутки плохи – он обвел взглядом оба глайдера, всмотрелся в вышедшего из салона Криса Делла, в вылезшего из кабины Рейнборо. Не поворачивая головы, скосил глаза на чернеющую среди травы нору.

– Сдаюсь, – пилот невесело усмехнулся. – Однако зря вы это затеяли, ребята.

– Где Сильвер? – повторил Мэй.

Быть может, Хэндс не взял с собой Юну-Вэл, чтобы не подвергать опасности? Пилот молчал. И от его тяжкого молчания сердце сжималось в ледяной комок, и становилось трудно дышать. Не знаю, какая сила вынесла меня из глайдера; я чуть не упал, запнувшись о порожек.

– Там, – сказал Хэндс. – В салоне.

Он это мне сказал, и я пошел, хотя еще минуту назад стоять не мог от слабости. А сердце сжималось все больше, превращаясь в острый ледяной осколок, взрезавший мне грудь изнутри.

– Джим, – Хэндс посторонился, потому что я шел прямо на него, – я сделал, что мог. Без толку.

Глава 5

Рванувшийся с места Делл успел в глайдер вперед меня, и несколько мгновений я его за это ненавидел. Потом забрался сам, увидел пустой салон и решил, что Хэндс меня обманул. Но прошедший в конец салона второй помощник со стоном выругался, и я понял, что пилот сказал правду.

«Бывший навигатор» лежал в кресле, повернув голову набок. На нем был защитный костюм, сливающийся цветом с серой обивкой салона, и видна была