Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

Да, они похожи, но внешнее сходство тоже… не аргумент. Была ли его матерью та красивая элегантная женщина, официальная жена его отца? Какая тайна связана с его рождением? Почему при посторонних он должен был обращаться к отцу только уставным обращением, как в армии? Хотя формы отец не носил. Всегда только в штатском. В шкафу хранился только один форменный костюм – Старого Охотничьего Клуба. Но и его отец не надевал. Смешно, но этот индеец носит такую рубашку. Интересно, где парень её подобрал? Спросить? Но тогда придётся объяснять. А это совсем не нужно. Пусть носит. Даже если индеец добыл её с кровью… На этой форме столько крови, что кровь бывшего владельца – лишь справедливое, но недостаточное возмездие. Нет, здесь никто не знает ни о Старом Охотничьем Клубе, ни об охотниках. Угнанных держали подальше от этих имперских и доимперских тайн. Именно в этом твоё спасение. И ты тоже должен не знать и даже не догадываться.

Кто-то тронул дверь, и Ив сразу закрыл глаза. Наверное, это Тедди, нет, Фё-дор, надо привыкать называть всех по-русски и вообще… учить русский. Легенда хорошая. Угнали ребёнком, ничего не помнит, дальнейшее… продумано и проверяемо. Пока сработало. А дальше… Нет, когда Грег бросил, что Приз – лагерная собака, всё висело на волоске. Но обошлось. Приз – молодец, умница. Интересно, конечно, откуда Грег знает про лагерных собак, но спрашивать – это опять же выдать себя. Чтобы твоими тайнами не интересовались, не лезь в чужие. Вопрос привлекает внимание к спрашивающему, а не к отвечающему. Вот и держись этого.

Фёдор, кряхтя, тяжело лёг и захрапел. Эркин вздохнул во сне, перекатил с боку на бок по подушке голову. Повернулся набок, скрипнув кроватью, Роман, обхватил подушку руками и вздохнул, как всхлипнул. Грег открыл глаза и, не вставая, нашарил на тумбочке сигареты и зажигалку, закурил. Запах дыма поплыл по комнате.

– Накроет тебя комендант, – пробурчал, не отрываясь от подушки, Роман.

– Волков бояться, в лес не ходить, – ответил Грег.

– Это когда ружьё есть, – подал голос Фёдор. – А на двуногих автомат хорош. Русский «калач».

– Наслышан, – согласился Грег.

– За курево визу не отнимут, – вступил Эркин. – Это не выпивка же, а так… Пустяки, я думаю.

– Ещё б комендант так думал, – хмыкнул Роман.

Не открывая глаз, Ив жадно слушал непонятную речь. Русский. Почему его не учили русскому языку? Говорят, трудный язык, но вот индеец же научился, свободно говорит, не запинаясь, он же не глупее…

…Чёрное беззвёздное небо, чёрная бесснежная как выжженная земля. И костёр. Они сидят у костра напротив друг друга.

– Кто я?

– Кого это теперь волнует?

Пляшущее пламя выхватывает из тьмы худое строгое лицо, плечи со следами споротых погон.

– Кем сам решишь, тем и будешь.

– Ты не знаешь…

– И не желаю знать, – решительно обрывают его. – Меньше знаешь, дольше живёшь. Понял?

– Но послушай, я же видел всё это! Это…

– Мало ли кто что видел. Либо помнить, либо жить. Живи.

Странный собеседник встаёт и уходит в темноту, а он остаётся у костра. Хочется спать, сами собой закрываются глаза, но спать нельзя. Спящий беззащитен. Либо замёрзнешь, либо сонного у костра прирежут. Одному тяжело, а этот тип… придёт, поговорит и снова уйдёт в темноту. Лицо знакомое, а где видел его – никак не вспомнить. И то в армейском придёт, то в форме СБ, то… Нет, это ветер, это только ветер. Индейцев здесь нет и быть не может. Они ушли, давно, сразу, как Империя простёрла свет цивилизации на дикие земли, а остатки загнали в резервации. Здесь нет резерваций, а чёрные ходят шумно, их легко услышать издали, а индейцы подкрадутся и… как хочется спать. И есть. Когда он ел в последний раз? Неважно. И он не плачет, это просто дым от костра разъедает глаза. Почему дым такой едкий? Он отобрал для костра только деревяшки, почему опять дым как на Горелом поле…

…Ив открыл глаза и рывком сел на кровати. Огляделся.

– Потревожили тебя? – спросил по-английски Грег.

– Нет, – Ив сглотнул и улыбнулся. – Приснилось вот…

– Бывает, – Грег выдохнул и взглядом проводил поплывшую к двери струйку дыма. – Над снами человек не хозяин.

– Да, – Ив обеими ладонями потёр лицо. – Дождь надоел как, – осторожно начал он разговор.

Грег согласно пыхнул сигаретой.

– Конечно, надоел. Сильно дороги развезло, не видел?

Ив сразу насторожился.

– Да, порядком, – ответил он неопределённо.

– Дороги развезёт, засядем здесь, – вздохнул Грег.

– От заявления до визы месяц при любой погоде, – вступил Фёдор. – Мороз, как там? На ужин не пора?

Эркин с трудом разлепил глаза и посмотрел на часы.

– Нет ещё. Опять цирк устроим, что ли?

– Нет, – сразу ответил Грег. – Часто его смотреть нельзя. Ты в настоящем-то цирке был?

– Нет, – ответил Эркин и улыбнулся. – Как бы я туда попал?

– Ну, до Свободы понятно, а потом? – спросил Фёдор.

– Я в Джексонвилле жил, там цирка не было.

Разговор шёл, как и начался, по-английски, и Ив рискнул спросить:

– А кино?

– И кино не было, хотя, – Эркин, припоминая, свёл брови, – болтали, вроде, чего-то, но цветных не пускали. А вот в Гатрингсе один сеанс для цветных был. Слышал, когда в комендатуру ездил.

– Не сходил?

– Нет. Не до того было. А ты?

Ив улыбнулся.

– Я ходил. Тоже до… – и запнулся, не зная, как назвать: заварухой, капитуляцией?

– А потом? – пришёл ему на помощь Фёдор. – Денег не было, или не до кино стало?

– Всё сразу, – благодарно улыбнулся Ив, только сейчас сообразив, что по легенде он ходить в кино не мог, не пускали туда угнанных. Что же делать?

Роман шумно зевнул и сел.

– Замололи, черти. У кого сигарета есть?

Ив осторожно перевёл дыхание: кажется, пронесло. Не заметили или не обратили внимания.

– А свои ты куда дел? – усмехнулся Фёдор.

Эркин молча достал из пачки сигарету и перебросил её Роману.

– Талон отоварю, верну, – буркнул Роман, прикуривая от истёртой самодельной зажигалки. – Всё-то тебе, Федька, знать надо. Прищемят тебе нос когда-нибудь.

– Ты смотри, как разговорился, – улыбнулся Фёдор.

Эркин прислушался к чему-то и щёлкнул языком. И только увидев удивлённые взгляды остальных, сообразил, что они не знают этого сигнала, и объяснил:

– Комендант идёт.

Сигареты мгновенно исчезли. Теперь и остальные услышали приближающиеся шаги. Дверь, против обыкновения, распахнули без стука. Комендант, особист, ещё двое из комендантского взвода, с автоматами. Чего это? Ив спустил ноги с кровати и обхватил обеими руками, прижал к своим коленям голову Приза. Эркин недоумевающе смотрел, как необычно, как-то странно встали вошедшие, и тут же нахмурился, вспомнив: так входили