An ordinary sex life (OSL) - Астердис

были обманом для публики. Я сказал им правду: то, что мы с Адриенной разделили, было особенным и полностью реальным, а не просто обманкой для средств массовой информации. К сожалению, теперь все было кончено.

Мы втроем вышли из ресторана только после двух часов ночи. Мы все устали, как физически, так и эмоционально, но, по крайней мере, мы мало пили. Я впустил нас в квартиру, закрыл за ними дверь и нежно взял Адриенну за руку. Я обнял ее, клюнул в губы и сказал, что горжусь тем, что она так отстаивает себя. А потом пожелал девочкам спокойной ночи.

На следующее утро Адриенна и Саша, как обычно, спали, а я встал в свое обычное время, чтобы позаботиться о своем ребенке. Когда Адриенна наконец появилась в гостиной, она сказала мне, что уже связалась со своим модельным агентством ICON, чтобы выпустить официальный пресс-релиз. Тогда же она сказала мне, что они с Сашей уезжают в Швейцарию днем.

«Снова убегаешь» пробормотал я, не в силах сдержать горький тон в своем голосе.

«Давая друг другу место и время» настаивала она. «Это не значит, что мы не вернемся».

Беспомощный, я пожал плечами. Я ничего не мог сказать или сделать, чтобы изменить ее мнение. Мама позвонила около обеда, услышав новости и увидев несколько фотографий в социальных сетях. ОНА ничего не могла сказать или сделать, чтобы изменить мнение Адриенны, и она даже не пыталась. На самом деле мы с Адриенной расстались перед Рождеством. Ничего особенного не изменилось; теперь наш разрыв стал публичным. Ничего страшного. Мы все двигались дальше.

Через несколько часов Саша и Адриенна ушли.

Аврора пришла в квартиру через тридцать минут после их отъезда. Я рассказал ей все, что мог. Только потом я сломался у нее на руках.

Папарацци встретили меня перед зданием JKE в среду утром. Я сказал им то же самое, что уже говорил всем остальным: то, что мы с Адриенной разделили, было особенным и реальным. К сожалению, теперь все было кончено. В здании мои коллеги спрашивали меня о том же. Дайна и Брэнди пришли на ужин, чтобы убедиться, что у меня все в порядке. Я дал им те же ответы, что и всем остальным.

В четверг утром мне задали те же вопросы, но в целом меньшее количество людей.

В пятницу и СМИ, и мои коллеги более или менее оставили меня в покое. С Адриенной и Сашей в Европе особо нечего было рассказывать, а я не очень-то дружил с камерой. В пятницу вечером (и в субботу утром) Аврора и близнецы пришли в квартиру, чтобы подбодрить меня.

В субботу мы с Ким остались дома, играя с BJ, в одиночестве, в нашей маленькой семье. Так часто было на этой неделе, что у нас троих была квартира только для нас, и я был не в настроении покидать ее, кроме как для работы. На самом деле, было довольно приятно наслаждаться нашей простой домашней ситуацией в течение нескольких дней, не задумываясь о внешнем мире. Только я, моя мамочка и наш сын. Конечно, я никогда не мог забыть категорический отказ Ким когда-либо выходить за меня замуж, что несколько умерило мое чувство удовлетворения, но я старался брать всё, что мог.

Сейчас было воскресное утро. И мне нужно было кое-что сделать.

«Ты рано встаёшь» тихо прокомментировала Ким позади меня, ее голос звучал так, как будто он доносился из коридора.

Скрестив руки на груди и нахмурив брови, я оглянулся через плечо на голос, прервавший мои размышления. Глубоко вздохнув, я медленно выдохнул и пожал плечами, снова глядя в окно. «BJ проснулся?»

«Еще нет».

«Тогда тебе следует лечь в постель. Выспись получше».

«Мне не понравилось засыпать в твоих руках, а после просыпаться и обнаруживать, что тебя нет».

Я вздохнул, не ответив на это.

«Пенни за твои мысли». Ким скользнула ко мне сзади, обняла меня за талию и прижалась щекой к моей лопатке. Она обняла меня крепко, но не навязчиво. Хотя ее замечание пригласило меня к разговору, я, вероятно, мог бы смотреть в это окно еще полчаса, и она больше бы не беспокоила меня, и все же ее объятия говорили мне с абсолютной уверенностью, что она была здесь для меня, каким бы способом я ни нуждался в ней, если я захочу попросить ее поддержки. Я мог смотреть в окно. Я мог повернуться и поговорить с ней. Я, наверное, мог бы даже приказать ей встать на колени, чтобы она отсосала мне. Она просто была… здесь… для меня.

Но я не стоял и не смотрел в окно ещё полчаса. И я не приказывал ей становиться на колени, чтобы отсосать мне. Мне было интересно поговорить с ней, я устал гонять мысли в голове по кругу. Я подумал, что с таким же успехом могу поговорить с НЕЙ. Глубокие разговоры с Ким обычно отличались от глубоких разговоров с кем-либо еще. Они имели тенденцию быть довольно однобокими в том или ином направлении: Ким либо читала мне лекции, пока я изо всех сил старался не отставать, либо я просто излагал свои мысли, пока она слушала, впитывала все и вербально отражала обратно в меня, пытаясь помочь мне сделать свои выводы. Судя по тому, как она пригласила меня говорить, с ее «пенни», я решил, что мы должны сделать последнее. Надеюсь, я смогу озвучить свои внутренние мысли, и она найдет способ в конечном счете отсечь мои зациклившиеся аргументы и помочь мне найти какое-то решение.

Повернувшись в ее руках, я осторожно убрал руки Ким со своего живота и указал на диваны. Ким послушно подошла к ближайшему, усевшись на среднюю подушку, так что мне пришлось сесть рядом с ней с одной или другой стороны. Скрестив правую ногу над левой, она переплела пальцы на правом колене, она села прямо, уделяя мне все свое и безраздельное внимание.

Я не знал, сколько времени у нас будет до того, как BJ проснется, поэтому я глубоко вздохнул и начал с того момента,