Спящее золото. Дракон судьбы - Елизавета Дворецкая

Несколько мгновений хёльд лежал неподвижно, потом поднялся, и Хёрдис увидела, как его лицо кривится от боли. Падать с коня во всем вооружении на промерзшую каменистую землю не очень-то приятно! Но есть нечто похуже, чем боль от ушибов.

Выпрямившись, хёльд подобрал поводья, повернулся и пошел к воротам. Хирдманы постояли несколько мгновений, а потом дружно и в том же порядке двинулись назад. Это было похоже на улитку, которая высунула было рожки, но осталась недовольна погодой и быстро втянула их обратно. Пир по поводу возвращения дружины из похода начнется раньше, чем собаки догрызут кости от проводов.

Никто не сказал ни слова – такая примета, как падение самого вождя еще в воротах, даже не требует обсуждения.

Посчитав, что здешний хозяин в новых пророчествах не нуждается, Хёрдис поехала дальше и заночевала на дворе поскромнее. Назывался он Угольные Ямы, а сам хозяин в молодости занимался тем, что самолично копал руду и выплавлял железо. Сейчас он так разбогател, что купил себе земли и набрал работников. Правда, соседи упорно продолжали называть Асгрима бонда Асгрим Черный Нос – в память о прежнем промысле. Однако он тоже собирался пойти в поход и навек прославить свое имя. Еще бы не прославить, когда ведешь с собой целых пять воинов и каждый из них мог бы стать Сигурдом Убийцей Дракона… если бы родился в другое время, в другом месте, в другой семье и совсем другим человеком.

Обо всем этом Хёрдис размышляла, сидя у огня в доме Асгрима, в котором был только один теплый покой, общий для хозяев и челяди. Хорошо хоть скотина была отделена деревянной перегородкой, но родной коровий запах досаждал Хёрдис даже возле очага. Здесь она не стала притворяться провидицей – эта игра пугала ее слишком большим правдоподобием, и после собственных страшных пророчеств ей было трудно заснуть. Вместо этого она сказала, что чудом спаслась с лошадью и собакой от фьяллей, разоривших ее усадьбу. Кончив живописать ужасы, Хёрдис притворилась спящей и в самом деле чуть не заснула, но внимание ее привлекла тихая беседа Асгрима с одним из его приятелей-бондов, который собирался с ним в поход, думая за свободное от полевых работ зимнее время стяжать славу воина, чтобы потом было о чем вспомнить.

– Если фьяллей так много, то Фрейвиду хёвдингу будет нелегко их одолеть! – озабоченно бормотал Асгрим, как будто Фрейвид хёвдинг вот-вот должен был прислать к нему за советом. – Надо бы сказать ему…

– Думаешь, мы его догоним? – сомневался Хавард бонд.

– Догоним! Он ночевал вчера в Еловом Логу, а за день ему не уехать далеко. Мы можем его догнать. Он и поехал-то, я думаю, прямо к Стормунду Ершистому в Березняк! Нам все равно туда.

– А может… – начал сосед, и Хёрдис восхитилась его благоразумием.

– Нет, надо ехать! – Асгрим понял товарища подозрительно быстро, чем выдал, что подобные мысли бродили и в его собственной рассудительной голове. – Мы же поклялись! Я сам возложил руку на ратную стрелу! А когда благородный человек возлагает руку на ратную стрелу и дает клятву, он должен исполнить ее или умереть!

Ах, Асгрим Черный Нос! Если бы все знатные хёльды и хёвдинги понимали свою честь так возвышенно и благородно! Бедняк бережет нарядное платье, а иные из тех, кто носит крашеные одежды с рождения, порой не боятся пачкать их пятнами нарушенных обетов!

Неподвижно лежа на охапке соломы рядом с маленьким сыном Асгрима, привалившимся ей под бок, Хёрдис притворялась спящей, но мысль ее работала, как жернов конунга Фроди под руками великанши[9]. Конечно, так впечатлила Колдунью не доблесть Асгрима, а весть о приближении Фрейвида. Теперь она знала, что сбор войска Квиттингского Запада назначен в усадьбе Березняк, и, по всем приметам, до нее уже совсем недалеко.

Не открывая глаз, Хёрдис даже чаще задышала от волнения, не зная, на что решиться. То ли уходить назад от побережья, посчитав свою месть совершенной – скольких же воинов не досчитается войско Фрейвида по ее вине! – то ли идти дальше и постараться заполучить назад Дракона Судьбы. Если бы речь шла о любом другом человеке, хоть о самом Торбранде Тролле, Хёрдис без малейших колебаний пошла бы в новые битвы. Но Фрейвид… Все же он оставался ее отцом. Нет, не дочерняя любовь и почтение удерживали Хёрдис, а робость, досадный и постыдный страх перед этим человеком. Из темных глубин сознания ползло слепое убеждение: тот, кто дал ей жизнь, легче других сможет ее отнять. Если и был на свете человек, способный напугать Хёрдис Колдунью, то это был он – Фрейвид хёвдинг. Ведь говорят, что сами колдовские способности, так ей помогавшие, она унаследовала от него. Досадно, но ничего не поделаешь.

Вероятно, Хёрдис было бы легче, знай она, что своими способностями обязана вовсе не Фрейвиду. То, что она так легко и в такой полноте воспринимала силы Стоячих Камней, было следствием совсем иных причин. Но об этом ей стало известно только долгих тридцать лет спустя, когда на этом свете у нее уже не осталось ни врагов, ни соперников. А пока она вздыхала в бессильной досаде, считая Фрейвида хёвдинга единственным противником, который был ей не по зубам.

Утром Хёрдис покинула хутор благородного Асгрима бонда, так ничего и не решив. Оглядевшись и выбрав взглядом самый высокий из ближних холмов, она направила лошадку к его вершине. В руках Хёрдис вертела два сыромятных ремешка из хозяйства Асгрима, беззастенчиво позаимствованных без спроса. Неужели этот благородный человек стал бы попрекать бедную девушку двумя ремешками? Конечно, не стал бы! Тем более что они взяты для его же пользы.

На вершине холма Хёрдис сошла на землю, огляделась, проследила взглядом несколько тропок, бегущих через еловые лощины и каменистые пригорки. Тропа на юг была самой широкой, видной даже под снегом. Именно она вела к усадьбе Березняк, где проживал знатный и отважный Стормунд хёльд по прозвищу Ершистый.

Хёрдис слушала ветер, и ей чудилось, что она различает вдали звон оружия, скрип корабельных весел, голоса боевых рогов. Подняв оба ремешка на вытянутых руках, Хёрдис принялась завязывать их в узлы и негромко запела, подстраиваясь под гудение ветра:

Дороги и тропы

ногам и копытам

узлами завяжет

мать Аса-Тора[10]!

Крепкою пряжкой

пути застегну я;

кто вышел из дома —

домой же придет…

Бледное зимнее солнце уже заглядывало за полуденную черту, когда на дальнем холме наконец показался отряд всадников.

– Вот они! – крикнул Бедмод, первым заметивший дружину, и обернулся к Фрейвиду: – Только что-то их маловато! Десятков пять!

Фрейвид хёвдинг поднялся с бревна, на котором сидел возле лениво тлеющего костра, и подошел к хирдману.

С полузаснеженного бело-бурого холма сползала змея конного строя. Последние ряды уже оторвались от тени ельника, и можно было прикинуть на глаз, что всадников и правда не больше полусотни.