Охота на газетную утку - Наталья Александрова

Главный редактор суетился около меня, срочно вызваннаяфотомодель принесла минеральную воду и валерьянку. Гюрза сидела в своем кресле,злобная.., как гюрза, а я тряслась от рыданий и не могла взять себя в руки.

— Не расстраивайтесь так, Александра Юрьевна, —пытался успокоить меня Главный, — я звонил в больницу, жизнь Котенкина ужевне опасности.

— Авария подстроена, — сквозь слезы сообщилая, — еще вчера тормоза у него были в полном порядке.

— Вы уверены? — колебался Главный.

— Он сам подтвердит, если.., когда очнется.

— Та-ак, — протянул Главный. — А теперьвытрите слезы и расскажите мне подробно все об этих документах. Хватит плакать,девочка, надобно работать.

Я послушно вытерла слезы и красноречиво поглядела на Гюрзу.Виталий Андреевич перехватил мой взгляд и вполголоса вежливо сообщил Гюрзе, чтоони с ней закончили разговор, а если будут еще какие-нибудь вопросы, то решатони их в рабочем порядке. Гюрза нехотя направилась к двери, одарив меня напрощание взглядом Медузы Горгоны.

После ее ухода я незаметно ощупала свои руки и ноги,убедилась, что не окаменела и повернулась к Виталию Андреевичу. Он протягивалмне стакан минералки. Я отхлебнула глоток и поведала ему о смерти директора«Домовенка» Бориса Борисовича Ахтырского, которая произошла прямо у меня наглазах, о том, как мы с Мишкой ездили в морг, чтобы узнать причину смерти, и отом, как неизвестная женщина, представившаяся любовницей Ахтырского, отдала мнеконверт с документами.

Рассказывая, я старалась, чтобы Главный не догадался о том,что у меня нет никакого секретного информатора, и что ввязалась я в это делосовершенно случайно.

Выслушав меня, Виталий Андреич надолго задумался. Потом онеще раз просмотрел документы, сделал для себя несколько пометок и сказал мне:

— Относительно смерти Ахтырского — я подключу своиканалы. Узнаем, отчего он умер. Документы производят впечатление подлинных. То,что при проверке этих документов на Котенкина совершили покушение, — этодоказательство их подлинности. Будем печатать. Это бомба, настоящая бомба!

Домой в этот вечер я была идти не в состоянии, аразвлекаться в компании друзей или одного друга — тем более. Я досидела вредакции до последнего звонка и уныло побрела все же в сторону дома.

Выйдя из метро, я остановилась. Хотелось напиться горячегочая с ватрушкой, и чтобы в ватрушке было много-много корицы… А потом залечь надиван с какой-нибудь ерундой или включить телевизор и тоже смотреть ерунду, нотолько чтобы интересную… Главное — ни о чем не думать.

Сейчас мне кажется, что если бы я сумела взять себя в руки,то уже тогда догадалась бы обо всем, но я предпочитала отодвигать от себяочевидное и прятать голову под крыло, как страус.

Ужасно не хотелось встречаться с Петром Ильичом и с мамулей,и я, как утопающий за соломинку, уцепилась за Ираиду.

Ираида живет в трех остановках от нашего дома, не зря онатаскается к нам так часто.

С Ираидой можно болтать ни о чем, можно вообще неразговаривать — она не обидится.

Вообще она человек очень легкий, видать, за это ее и любятмужчины. Заодно выясню, как там продвигается следствие по делу утопленнойсоседки.

Я приободрилась и пошла по направлению к Ираидиному домусамым длинным путем.

Но, добравшись до ее дома, я с грустью заметила, что света вИраидиных окнах нет.

Стало быть, Ираида где-то гуляет. На всякий случай яподнялась на лифте наверх и позвонила в двери. Естественно, никто не открыл.

Я стояла у подъезда, собираясь уже уходить, как вдругподъехала машина, из нее вышел солидный такой дядечка, с достоинством оглянулсяпо сторонам и неторопливо открыл дверцу Ираиде. Мужчина был не молод — заполтинник явно перевалило, — но широк в плечах и крепок на вид. Был он вштатском, но, подготовленная Ираидой, я сразу же определила в нем подполковникамилиции.

Я подумала, что сегодня мне разговор с Ираидой не светит, иотступила подальше.

Впрочем, парочка меня и не заметила. Подполковник взялИраиду за руку и долго и проникновенно что-то говорил вполголоса. Ираидазасмеялась грудным смехом, потом чмокнула его в щеку и побежала по ступенькамподъезда легко, как девочка, а подполковник сел в машину и уехал, чем немало,надо сказать, меня удивил.

Я догнала резвушку Ираиду только на втором этаже.

— Ну ты и скачешь! Прямо как стрекоза!

— Сашка! — обрадовалась Ираида. — А ты чтотут делаешь?

— Зашла вот, — вздохнула я, — да хотела ужуходить, чтобы не мешать. Чего же он не остался?

— Простите, говорит, служба! — рассмеяласьИраида. — Ну в следующий раз останется, куда он денется…

— Он что — разведенный? — подозрительно спросилая.

— А как же! — подтвердила Ираида. — Ты моиправила знаешь…

— Что, он так сразу и сообщил про свое семейноеположение? — поддразнила я.

— Ну зачем же, я у секретарши все выяснила…

Действительно, Ираида обладает потрясающей способностьюнаходить общий язык с секретаршами, продавщицами продуктовых магазинов игостиничными администраторами, такой уж у нее характер.

— Ничего не желай мне, чтобы не сглазить, —попросила Ираида.

— Тебя и захочешь — не сглазишь!

— Слушай, что мы все обо мне. Ты зачем пришла?Случилось что-нибудь с матерью?

— Почему ты думаешь, что с ней случилось? Может, это сомной? — надулась я.

Хотелось капризничать, и чтобы все вокруг бегали на цыпочкахи приносили горячий чай с лимоном и булочки.., но я тут же вспомниланесчастного Мишку Котенкина и чуть не прикусила язык от стыда.

— А что с тобой случилось? — Ираида внимательно наменя посмотрела и определила:

— Вижу, что дело тут не амурное, а служебное.

— Ираида, тебе бы в милиции работать, людей насквозьвидишь!

— Вот и Валентин Васильевич то же самое говорит! —подобрела Ираида. — Кстати, ты знаешь, что случилось-то? У Алевтиныпокойной при обыске нашли тайник в подоконнике, а в нем долларов —видимо-невидимо!

— Да что ты! — ахнула я. — Действительно такмного?

— Ну наш Потапыч, что понятым при обыске был,утверждает, что долларов там было — миллион сто тысяч! А Валентин Васильичсказал, что примерно девяносто пять тысяч, ребята считать замучились.

— Но ведь это значит.., это значит, что все то, на чтоя намекала в своей статье.., все оказалось правдой! Действительно, откуда ускромной государственной служащей сто тысяч долларов в подоконнике? Да ей жечестным трудом за всю жизнь столько не заработать! Это значит, что онадействительно участвовала в махинациях с недвижимостью, и за это ее убили!