Расколотое королевство - Эрин Уатт

– Не знаю, Ист. Помнишь, что ты говорил мне когда-то? О том, что ты умеешь только разрушать, но не создавать? И вот сейчас у меня такое ощущение, как будто мы на краю гибели. Словно стоим на Утесах безумия[9], и одного неверного решения будет достаточно, чтобы упасть вниз.

Я пытаюсь перевести все в шутку, иначе просто откушу ей голову.

– Ты так рассуждаешь, потому что в твоей жизни почти отсутствует мужской член. Я бы предложил тебе свой, но что-то мне подсказывает, что Хартли это может не понравиться.

Если она вообще вспомнит, что мы встречались.

– Боже, Истон, не все упирается в секс, знаешь ли! Я говорю о нашей семье. Себастиан в коме. Сойер тает на глазах. Гидеон увлечен лишь Саванной и не видит дальше ее сисек, а Рид по уши в учебе. Нам с тобой, – она по очереди показывает пальцем на меня и на себя, – придется повзрослеть.

– В этом твоя проблема, Элла. Ты не понимаешь, что значит по-настоящему быть Ройалом. Взросление для тех, у кого нет трастовых фондов и кто не получает пять тысяч баксов на карманные расходы на неделю. Для того чтобы наша великая экономика была на подъеме, мы с тобой должны тратить эти деньги, то есть тусоваться и отрываться на полную катушку.

– И как ты собираешься это делать, когда Себ в коме? Потому что Каллум вложил в это все свои деньги, а он так до сих пор не очнулся. А другого своего брата ты видел? Он стал похож на зомби. Ходячий коматозник.

Я делаю глубокий выдох отчаяния.

– Какая же ты брюзга! – В прошлом году после тяжелого запоя мой старик отнял у меня лицензию пилота. Я решил, что просто пережду, и рано или поздно он вернет ее мне. Он всегда так делал. Но в этот раз все по-другому, гораздо хуже. – Поверить не могу, что папа забрал у меня пикап.

Хотя если бы я не напился, то не пошел бы поговорить с отцом Харт, а значит, она не села бы в машину расстроенной, и Себ бы гнал себе дальше по этой дороге, как в любой другой день. И все же одно дело, если я сам чувствую себя виноватым, и совсем другое, если отец обвиняет в произошедшем меня.

Элла бросает на меня полный жалости взгляд.

– И мотоцикл тоже. Ты лишен всех лицензий – не только на управление самолетом, но и любыми видами транспортных средств. Он сказал, что теперь тебя будет возить Дюран.

– Вообще-то это не я попал в аварию, а Себ. – Но слова звучат не слишком убедительно, потому что чувство вины поглощает меня все больше.

– И он расплачивается за это, не так ли? Каллум не хочет потерять еще одного сына.

– Да брось, Элла! Ты сама понимаешь, что все это чушь собачья! Я просто куплю себе другую машину. Это проще простого, у меня есть деньги на банковском счете. – И таких счетов несколько: расчетный, накопительный, депозитный, брокерский и, конечно же, мой трастовый фонд. Ну и что, что папа перекрыл мне доступ к трасту. Подумаешь!

Элла переводит взгляд на окно. Подозревая неладное, я вытаскиваю телефон и открываю приложение своего банка: естественно, там все по нулям. Открываю другое приложение, с резервными счетами, но даже не могу зайти. Пароль изменен. Проверяю другие приложения – то же самое.

– Что за хрень! – Я швыряю телефон на приборную панель. С противным треском он падает на пол. Я поднимаю его и провожу пальцем по разбитому экрану.

– Как ты узнала об этом? – с нескрываемой злостью спрашиваю я.

Элла по-прежнему не смотрит мне в глаза.

– Каллум написал, заодно попросил меня отвезти тебя домой. Он не мог до тебя дозвониться. Он волновался.

– Этот говнюк никогда не имел ничего против, когда я напивался дома!

– И «дома» здесь ключевое слово! – восклицает Элла. – Когда ты дома, он может проконтролировать тебя. Но Ист, иногда ты заходишь слишком далеко. Сойеру сейчас нельзя пить, в его душевном состоянии! Он уже и без того в полной прострации.

– Да? Тогда почему после всего, что Сойеру пришлось пережить, ему нельзя хотя бы чуть-чуть, черт побери, побыть в состоянии покоя? – кричу я в ответ. – Мы этого хотели! Чтобы голоса у нас в головах заткнулись к чертовой матери!

– Рид говорит…

Все, она довела меня до белого каления!

– Я не хочу слышать, что там говорит гребаный Рид.

Мой брат и, возможно, мой самый близкий друг объединились против меня. В нашей семье я всегда был третьим лишним. Рид и Гидеон самые старшие, самые чокнутые, но они всегда тусовались вместе, у них были свои секреты, из-за которых, кстати, Эллу чуть не убили, а Рида почти посадили в тюрьму. Близнецы – практически одно целое: разговаривают на своем молчаливом языке, выбирают одни и те же предметы в школе, меняются одеждой, играют в одни и те же виды спорта, спят с одной и той же девчонкой.

И из-за этого мама уделяла мне внимания больше, чем всем остальным. Вот почему сейчас все на меня ополчились. Рид ревновал к маме, хотел проводить с ней больше времени, но не получалось. И теперь он настраивает против меня Эллу.

– Не злись, – говорит она.

Я чуть не откусываю себе язык, стараясь промолчать. Как только она жмет на педаль тормоза, останавливаясь перед нашим особняком, я пулей вылетаю из машины. Элла что-то кричит вслед, но мне плевать. Если они хотели выпереть меня из семьи, у них это чертовски здорово получилось.

Я тащусь на второй этаж, к своему шкафу. Там нажимаю на кнопку под центральной полкой и жду долгие десять секунд, пока поднимется фальш-панель на задней стенке. Как только показывается сейф, я ввожу код и беру наличные. Денег не много – всего пять тысяч, но я смогу узнать, где в городе играют в покер, и выиграть еще. Запихиваю в дорожную сумку «Луи Вюиттон» нижнее белье, смену одежды, дурацкую школьную форму «Астора» и туалетные принадлежности.

Закончив со сборами, звоню Пашу, одному из самых порядочных людей, которых я знаю. Не важно, день сейчас или ночь, этот парень всегда возьмет трубку. Как я и предполагал, он отвечает после второго гудка.

– Что случилось, мужик? Я тут в процессе кое-чего, – звучит его сдавленный голос.

– Ты можешь меня подвезти?

– А что случилось с твоим пикапом?

– Отвезли в сервис.

– У тебя же дома целый автопарк, не? Ох, черт, да, вот так, детка.

Я закатываю глаза. Паш, конечно же, отвечает на звонок посреди секса.

– Мой старик чертовски боится, что еще один его сын окажется в больнице. Нам всем, за исключением Эллы, теперь нельзя садиться за руль.

В этот раз Паш стонет не от удовольствия. Элла уже на весь «Астор-Парк» прославилась тем, что ездит со скоростью не больше пятидесяти километров в час.