Как закалялась сталь - 2057. Том 3 - Елизавета Огнелис

общество, закон и порядок за время его службы несколько раз менялись, причем кардинально, иногда — в полном разрезе с его устойчивыми жизненными принципами.

Он долго смотрел на каждого из них, а потом начал:

— Каждый из вас всю жизнь учился говорить. Сначала вас учили родители. Потом вас учила школа. Что-то добавила улица. Некоторые из вас прошли специальные курсы. Вы всю жизнь слышите слова. Всю жизнь говорите слова. А говорить так и не научились. Вас не слушают. Вас не хотят слушать. Вы никому не интересны. Священники говорят одни и те же слова, сотни раз, иногда не отступая ни на йоту от Писания. Говорят непонятно. Но их слушают. А вас — нет. Почему? Кто-нибудь может мне сказать, почему вас, носителей передового учения — никто не слушает?

Один из ижевцев взял слово:

— Во-первых, у наших товарищей очень слабая теоретическая подготовка. Некоторые не владеют даже базисами. Нет понимания технических, обывательских моментов, слабые знания предмета, о котором он говорит…

— Во время последней революции огромная масса большевиков вообще была безграмотна, и не читали не то что Ленина-Сталина, но и Маркса. Некоторые из них всю жизнь дальше своего завода не были. Однако они приезжали, приходили, говорили, и люди их слушали. Они брали власть над броненосцами, над командой, в которой были десятки и даже сотни офицеров, специально подготовленных людей, которых учили командовать чуть ли не с пеленок. А вы, неужели кто-то думает что священника слушают, потому что он знает и постиг все тайны Священных книг, и стал величайшим специалистом в религиозной области?

— Никто не учит современных марксистов, все на самообучении, — продолжал ижевец.

— Нельзя научить, можно научится. Можно прочитать инструкцию, и поняв основные принципы — тренироваться, тренироваться и тренироваться, как завещал Ленин, то есть учиться, учиться и учиться. И, уже научившись, можно применять свою речь как самое мощное оружие убеждения. Почему современные революционеры вместо того, чтобы учится пользоваться оружием — продолжают разбирать и оспаривать преимущества и недостатки автоматов? Продолжают спорить что лучше — АК-47 или АК-74, вместо того чтобы пользоваться ими, этими передовыми достижениями огнестрельной техники?

Руслан почувствовал, что возражать ему не хочется. Просто не хочется — и все. Было нечто такое в словах Кандидата. Убеждение? Превосходство? Нет, говорил он ровно и спокойно.

— Мы с вами узнаем сейчас основные принципы революционной речи. Их, честно говоря, всего три штуки. А если совсем честно, то всего один. Попрошу это усвоить. По сути, мы сейчас научимся выступать. Все услышали это слово — «выступать»? И выступать вы будете много, часто, со сцены, с трибуны, с броневика… Но так или иначе ваше слово должно быть ценней всех остальных слов. Вы не разговариваете. Вы не обсуждаете проблемы. Вы стучитесь в сердца и заполняете разум. Вы поете…

Кандидат снова сделал паузу.

— А теперь скажите мне, кто в современном мире, в нашей стране самый талантливый оратор? Ну, смелей. Кто из наших политиков сделал себе репутацию своими публичными выступлениями?

— Джиржиновский? — предположил один из ижевцев.

— Совершенно верно. Если бы Джиржиновский не играл роль клоуна, не городил бы чуши, без противоречий в своих словах — то он мог бы легко и феноменально быстро добраться до самой верхушки…

— Так он и так на самой верхушке…

— Почти, — сказал Кандидат. — Но не совсем. Он играет роль шута. И шут этот очень опасен. И как вы знаете, многие люди верят ему. Голосуют за него. Хотят, чтобы он стал настоящим лидером. А не шутом. Хотя в одной речи он проклинает…, например коммунистов. В другой — их же превозносит до небес. То есть противоречит сам себе. А его все равно слушают. Его ахинею — слушают. Как это получается?

— Он орет громко, — засмеялся ижевец. — И руками размахивает.

— Давайте посмотрим как именно он громко орет, и чем именно размахивает. Сначала я расскажу, а потом все вместе будем смотреть, — Кандидат указал на экран телевизора у него за спиной.

— Итак, первое правило. Когда певец поет, он попадает в ритм. Ритм музыки, заставляет биться, сердце человека, в такт самой музыке. Но вы оратор. У вас нет музыки. Вы создаете ритм, своими словами.

Кандидат подошел к доске учебного кабинета и написал большими буквами: «Ритм».

— Какой пример? Например, ать-два. Ать и два. Или: раз, раз, раз два три… Кто нибудь чувствует ритм в моих словах? Это ведь просто слова. Никакой музыки. Только слова… Теперь все вместе, повторяем: раз, раз, раз-два-три!

И Руслан, неожиданно сам для себя, повторяя эту дурацкую строчку, услышал ритм, попал в такт и сам для себя понял, что тело само, словно подобралось под эти звуки.

— Раз. Раз. Раз-два-три…

— Быстрее! Еще быстрее — выкрикнул Кандидат. — Раздватри!

Руслан ускорился и заметил, что непроизвольно улыбается.

— А теперь — медленней, еще медленней. Рааз. Рааааз. Раз… два… три. Продолжаем. Вы чувствуете? Одни и те же три слова в разных ритмах заставляют вас: либо искать выплеск энергии… либо усыпляют. Одни и те же слова. Только ритмы — разные. Запомните, революционный оратор обычно пользуется одним ритмом. Он простой, маршевый, называется еще «размер три четверти». Революционер не несет особой истины. Не обрисовывает ситуацию. Он, как полководец, поднимает людей, перед боем, заставляет их, встать и идти. Заставляет их, почувствовать, что им, просто необходимо, встать и идти. В голосе революционера, люди должны слышать, бой барабанов, и зов трубы, в революционере они должны видеть, полководца, который точно знает, что надо — встать, пойти, и победить. Чувствовать сердцем. Понимать разумом. Ни смотря ни на что. Вопреки всему. Победа или смерть!

— Раз. Раз. Раз. Два. Три.

— Все, замолкли, — приказал Кандидат. — Слушаем дальше. Правило второе. Ритма недостаточно. Человек должен прочувствовать, что тот, кто перед ним — имеет право управлять. Что тот, кто перед ним — истинный лидер, сильный, мощный, решительный, которому приятно даже подчинятся. И кому подчиняется человек? Слабости? Густому басу? Пронзительному тенору? Нет, конечно. Человек подчиняется силе. И когда революционер говорит — другие чувствуют эту силу. Хоть он с виду и хлюпик, и вообще инвалид, рука у него отсохла, и оружия то у него нет, и вообще он сам стоит перед расстрельной командой. Но именно он здесь сила, он имеет право командовать. Как этого добиться?

— Я, кажется, задал вопррос — как добиться, чтобы люди пред вами слышали силу в ваших словах? — повторил Кандидат.

— Что, порычать на них? — неуверенно спросила Белка.

— Именно, молодец, — Кандидат широко улыбнулся. — Вы нажимает на букву «эр». Выглядеть это должно так