Умышленное убийство - Эрнест Уильям Хорнунг

– Он там, – уверенно произнес он, доставая свой револьвер. – Помнишь, как нам иногда приходилось врываться в кабинеты еще в школьные годы? А ну-ка!

Он что было сил долбанул ногой по замочной скважине, и замок такого напора, естественно, не вынес. Дверь распахнулась, и на образовавшемся сквозняке газовое пламя затрепетало, как корабельный флаг в сильный шторм. Но уже через несколько секунд ветерок стих, огонек успокоился и выпрямился. Я вгляделся в пространство комнаты и увидел ванну, два банных полотенца, связанных вместе, открытое окно и какую-то жалкую фигуру, сжавшуюся в углу. Судя по всему, человек готовился бежать, но не успел и теперь был застигнут нами врасплох.

Раффлз отважно шагнул вперед и тут же застыл на месте от изумления.

– Джек?.. Джек Раттер?

Эти слова он произнес в неописуемом ужасе, и я с таким же чувством их повторил. Тем временем съежившаяся фигура понемногу распрямилась во весь рост.

– Это ты? – прошептал, в свою очередь, Джек. Судя по всему, наше присутствие в доме ростовщика тоже немало его удивило. – И ты тоже тут? Что все это означает, Раффлз? Я видел, как вы оба, один за другим, перелезаете через ворота. Потом зазвонил один звонок – их тут в доме тьма-тьмущая. После этого вы вломились сюда. Но что все это значит, в конце концов?

– Мы, конечно, можем тебе все подробно объяснить, но только после того, Раттер, как ты сам нам расскажешь, что успел здесь натворить.

– Натворить? А что такого я натворил?

И бедолага вышел на свет. Он подслеповато моргал красными глазками, вся его рубашка спереди была заляпана кровью. – Вы же сами все знаете… вы ведь все уже видели… Но если вам так хочется, я, конечно, могу и рассказать. Я убил грабителя, вот и все, пожалуй. Я уничтожил разбойника, ростовщика, шакала, шантажиста, самого умного и жестокого злодея, которого почему-то до сих пор еще не повесили власти. Но я теперь готов повисеть за него. Я бы еще раз убил его, будь у меня такая возможность! – И он посмотрел на нас вызывающим и в то же время затуманенным взором.

Грудь его взволнованно вздымалась, он крепко стиснул челюсти, не давая нам возможности усомниться в его правоте.

– Так мне все-таки рассказать вам, что здесь произошло? – страстно продолжал он. – Он сделал мою жизнь невыносимой, он превратил мое существование в ад за последние недели и даже месяцы. Вам, наверное, это хорошо известно. Да, это был сущий ад! Ну что ж… Так вот, сегодня я встретил его на Бонд-стрит. Вы помните, наверное, мы тогда еще с вами тоже повстречались? Он шел за вами ярдах в двадцати. Он шел по вашим следам, Раффлз. Он видел, как я кивнул вам, потом остановил меня и спросил о вас. Кто, дескать, это такой и все прочее. Ему будто бы позарез нужно было все о тебе поподробнее разведать. Я не мог понять почему, да мне было, собственно, все равно, потому что я сразу ухватился за представившийся мне шанс. Я сказал, что все детально ему доложу, но только при личной встрече где-нибудь в укромном уголке. Он не согласился, тогда я ухватил его за шиворот и держал до тех пор, пока вы оба окончательно не скрылись из виду. Как только я его отпустил, он рванулся за вами, но очень скоро вернулся, поскольку вам, судя по всему, удалось от него оторваться. Вид у него был жалкий, и я понял, что теперь смогу сам диктовать ему условия. Я заставил его взять меня с собой, как и прежде поклявшись, что расскажу о тебе, Раффлз, все, что знаю сам… Потом мы приехали сюда, и я сперва заставил его хорошенько накормить себя перед нашим разговором. Я все оттягивал и оттягивал эту беседу сколько мог. В десять часов вечера я услышал, как захлопнулись входные ворота. Я немного выждал и поинтересовался, уж не один ли он тут живет.

– Конечно, нет, – засуетился Бэрд. – Разве ты не заметил служанку?

Я кивнул, но добавил, что мне показалось, будто она уже ушла. Если же она в доме, то можно ее позвать, и она тут же явится. Я крикнул разок, потом еще и еще, причем достаточно громко. Разумеется, никакие слуги в его доме на ночь не оставались. Я знал это наверняка. Я неделю назад уже приезжал к нему поздно ночью и пытался навязаться в гости. Но он встретил меня у ворот сам и внутрь не пустил. Ну так вот… Когда я наорался и служанки мы не дождались, он побелел как полотно. Вот тогда я и заявил, что сейчас нам самое время побеседовать, и с этими словами достал кочергу из-за каминной решетки, подробно объясняя, каким образом он испортил мне жизнь. Но вот теперь, добавил я, этому настал конец, и больше грабить он меня не будет. Никогда. Я дал ему три минуты, чтобы он написал бумагу, в которой отказывался от всех своих жутких требований к моей особе, и поставил свою подпись. Иначе я пригрозил ему, что вышибу его мозги прямо на его дорогом ковре. Он подумал с минуту, потом направился к столу за ручкой и бумагой. Но через мгновение резко развернулся, держа в руке револьвер, и вот тогда я не раздумывая попросту пошел на него как был. Он выстрелил раза два, а может, три и всякий раз промахивался. Вы можете найти следы от пуль, если захотите. И всякий раз я наносил ему новый удар. Я превратился в дикаря, в животное и продолжал бить его, пока все не закончилось. А потом мне уже было все равно. Я принялся рыться в его бумагах, отыскивая свои расписки. Между прочим, я уже собирался уходить отсюда, как вдруг заявились вы. Но мне уже действительно все равно. Я, кстати, все равно собирался идти в полицию с повинной. Да-да, именно так я и поступлю. Так что, ребята, не волнуйтесь, никаких неприятностей у вас из-за меня не намечается.

Он замолчал, а мы так и продолжали стоять на лестничной площадке в пустынном доме. Его голос, низкий и одновременно звонкий, эхом отдавался у меня в голове. Труп хозяина продолжал лежать там, внизу, а перед нами стоял его нераскаявшийся убийца. Я знал, как может подействовать отсутствие этого раскаяния на моего друга, и я не ошибся.

– Чушь все это! – наконец заговорил Раффлз. – Мы этого не допустим, ты не должен идти в полицию.

– Вам меня не остановить! И что толку, если я пока что останусь на свободе? Все равно служанка меня видела, и это теперь лишь дело времени. А я не могу просто так сидеть и ждать, когда за мной придут. Вы только подумайте сами! Ждать, когда к тебе ввалится полисмен и тронет за плечо… Нет, нет! Я сдамся сам, и на этом все закончится!

Его речь изменилась. Он стал запинаться, путаться в словах. Будто одновременно с идеей сдаться добровольно ему пришла в голову мысль о возможности более приятной перспективы – просто скрыться. И вот теперь он не понимал, как ему следует поступить.

– Послушай меня, – настаивал Раффлз, – мы сами явились сюда на собственный страх и риск. Мы явились к этому гаду примерно за тем же, что и ты. Нам также требовалось ему отомстить. А теперь смотри. Мы вырезали алмазом стекло, как поступают обычные воры-взломщики. Вот пусть эти воры и несут ответственность за все то, что тут произошло!

– Вы… вы хотите сказать, что меня не станут подозревать?

– Конечно.

– Но я не хочу остаться безнаказанным! – в истерике закричал Раттер. – Я ведь убил его! И я это знаю. Правда, это была самозащита, а не убийство. Но я должен понести за это наказание. Я же сойду с ума, если все сойдет мне с рук просто так…