Кренер - Дмитрий Берг

— Ты-ы-ы! Хрн-ы-ы! — Толстяк не мог внятно говорить и рычал от злости, удерживая голову девчонки под водой.

Кена уперлась руками в края бочки и, извиваясь, пыталась вырваться. Но противник был намного сильнее. В какой-то момент, рванувшись со всей яростью, она почти вынырнула и сделала вдох. Но сильная рука погрузила ее еще глубже в бочонок.

Соленая вода рванулась через рот в трахею, вызывая сразу и кашель и рвоту. В мозгу вспыхнуло: «Какая позорная смерть, отец не простит!». Но в следующее мгновенье ее выдернуло из бочонка, как пробку из фляжки с перебродившей брагой.

Юкон смотрел не происходящее не дольше пары секунд. Он рванулся вперед, запрыгнул с разбега на прилавок, схватил горшок, стоявший на полке и со всей силы обрушил Толку на голову. Толстяку повезло, что горшок был тонкий и разбился он, а не его череп. но легким горшок не был, он был наполнен медом больше, чем на половину. Толк видел, как горшок летит ему в голову и попытался закрыться. Но рука запуталась в волосах Кены. В результате он выдернул девчонку из бочки, но закрыться не успел.

От удара толстяк вначале замер, а потом медленно осел на пол. Сознание его покинуло не до конца и он полулежа у прилавка что то похрюкивал, пытаясь стереть с лица мед, который залепил ему разбитый рот и ноздри.

Кена стояла на коленях рядом. Ее вырвало на ноги Толку. Она отдышалась и посмотрела вверх, где на прилавке сидел Юкон.

— Кена, ты как?

— Нормально. Лучше, чем этот жирдяй. Это ты его вырубил?

— Я, блин. Он там живой? — Юкон только что понял, что мог убить сына Сизого Кряха.

— Живой, жаба жирная, что с ним будет! — Кена подошла к толстяку и пнула его. А чем это ты его? Да он же в меду! Хи-хи! Мало что копченого угря ел, он еще и медом полакомился. Да, этот обжора ничего не упустит! Хи-хи-хи!

Смех был не очень уместный, но Кена просто отходила после того, как чуть не умерла в вонючей бочке, задохнувшись в собственной блевотине.

— Пойдем отсюда, — Юкон подал Кене руку, помогая перебраться из-за прилавка, — похоже торговля на сегодня закрыта.

— Ты чего там делала то? — спросил Юкон уже на улице.

— Да за солью пришла, а этот решил на нас заработать. Загнул двойную цену. А потом еще про моего отца стал говорить, — Кена вдруг как-то поникла и глаза ее заблестели.

— Юкон, скажи…, — девочка запнулась. Потом подняла на него глаза и тихо спросила — Как ты думаешь, Долина Урига действительно есть где-то там в горах? Или это просто сказка?

— Я не знаю, Кена! — парень слышал легенду, как и все в его народе, но кто скажет, насколько она правдива. Врать девочке, чтобы ее поддержать он не хотел. — Я не знаю, но если ты хочешь, я… Если хочешь, я пойду ее искать!

— Пойдешь искать? — минута слабости прошла и в голосе кренерки явно звучала насмешка. — Ты пойдешь искать долину, которую не смогли найти лучшие охотники за последние 200 лет? Нет, я не хочу, чтобы ты свернул себе в горах шею раньше времени. Подрасти сначала.

— Как скажешь. А за солью можешь к нам зайти. Отец недавно покупал, у нас еще пол бочонка стоит. Пойдем наберешь, потом вернете, как купите.

То был единственный день, когда Юкон разговаривал с Кеной спокойно и уверенно, как мужчина. Обычно же он краснел, и мялся. Когда он вступился за нее в лавке Сизого Кряха, для Кены это стало неожиданностью. С семьей торговца никто не любил ссорится. Его лавка была единственным местом, где можно было купить или заказать любой товар, не отправляясь за ним в город, где кренеров явно не любили. Юкон рисковал получить серьезную выволочку от отца за разбитый о тупую башку Толка горшок с медом. И вел себя так, как будто они с Кеной все еще друзья.

Вернувшись домой, несмотря на купание в вонючей бочке Кена было в прекрасном настроении. Значит Юкон все таки ценит ее, готов ради нее рисковать. Значит у нее все-таки есть настоящий друг.

После того как пропал отец она чувствовала себя одинокой. Мать была заботливой, но никогда не понимала ее по-настоящему. Старшая сестра жила в другой деревне, а со средней у Кены всегда были натянутые отношения. Все мысли двадцатилетней девушки были о женихах и замужестве.

Она ни была ни красавицей ни дурнушкой, но с женихами у нее не складывалось. Она завидовала старшей сестре, которую выдали замуж в шестнадцать. А к Кене начала хуже относиться, когда поняла, что вздорная и драчливая младшая сестра превращается в красавицу.

Старший брат после пропажи отца стал замкнутым. Он должен был достойно вести себя, как старший и единственный мужчина в доме, и эта роль тяготила его.

Кене не хватало общения с близким человеком, и она была готова простить Юкону пережитое когда-то унижение. Но на следующий день при встрече Юкон опять вел себя странно, как будто что-то скрывает или не знает, что сказать. Разговор не заладился. Кена поняла, что былого не вернуть, но и обиды тоже уже не было. Рядом был какой-то новый Юкон, с которым непонятно что было делать.

По сложившейся привычке она начала над ним подтрунивать, правда уже без былой злости. Она даже начал получать от этого удовольствие. Парень явно не хотел на нее злиться, но характер у него был взрывной, самый что ни есть кренерский. В зависимости от степени раздражения он мог сопеть, пыхтеть или пыхтеть и краснеть. Кого-то другого он уже сто раз отмутузил бы, а на Кену он только хмуро смотрел исподлобья, постепенно наливаясь цветом вареной свеклы.

Сегодня она похоже опять перегнула палку, дразня его пирогом. Или его вывело из себя то, что Кена увидела его голым.

Парень не выдержал и показал, что сильнее и быстрее ее. И знает, как быстро обездвижить человека. Если бы он захотел, то смог бы выключить Кену минут на двадцать, прижав артерию, как учил Свагор.

Но вместо этого отпустил, как только она закричала на него. А жаль. Она бы еще повырывалась.