Семейство Борджа - Александр Дюма

Словом, с внешней стороны все способствовало захватнической политике Александра VI, когда ему вдруг пришлось перевести взгляд с Франции на Центральную Италию: дело в том, что в самой Флоренции жил некий человек – без герцогства, без короны, без шпаги; вместо державы у него был его гений, вместо щита – праведность, вместо оружия – слово, и вместе с тем он представлял для папы большую опасность, чем все короли, герцоги и князья, вместе взятые. Человек этот был бедный монах-доминиканец Джироламо Савонарола – тот самый, который отказался отпустить грехи Лоренцо Медичи, не пожелавшему возвратить родине свободу.

Савонарола предсказал нашествие на Италию чужеземцев из-за гор, и Карл VIII покорил Неаполь; Савонарола предсказал Карлу VIII, что в наказание за то, что тот не выполнил освободительную миссию, возложенную на него Господом, его ждет большое несчастье, и Карл VIII умер; наконец, подобно тому человеку, который, бродя по Святому городу, восемь дней кричал: «Горе Иерусалиму!», а на девятый воскликнул: «Горе мне!»,[52]Савонарола предсказал и собственную гибель. Не имея возможности отвратить от себя опасность, флорентийский реформатор тем не менее решительно нападал на гнусного колосса, сидящего на престоле Святого Петра, и на каждое новое проявление распутства, на каждое преступление, нагло совершенное среди бела дня или постыдно спрятанное под покровом ночи, указывал народу пальцем, предавая анафеме очередное порождение папской роскоши или честолюбия. Так он заклеймил связь Александра VI с прекрасной Джулией Фарнезе, в апреле подарившей папе еще одного сына; так он разражался проклятиями по поводу убийства герцога Гандиа, этого душегубства, совершенного братом-кровосмесителем; так, наконец, он раскрывал глаза своим соотечественникам, не вошедшим во вновь созданную лигу, на судьбу, которая им уготована, когда Борджа, владельцы мелких вотчин, начнут нападать на герцогства и республики. Словом, это был враг и духовный, и светский, поднявшийся против папы; его назойливый и грозный голос должен был смолкнуть, чего бы это ни стоило.

Однако даже при всем могуществе Александра выполнить это намерение было непросто. Савонароле, проповедовавшему суровые принципы свободы, удалось даже в богатой и сластолюбивой Флоренции сколотить значительную группу людей, известную под именем piangione, то есть «кающиеся». Состояла она из людей, которые жаждали реформы как в государстве, так и в церкви и обвиняли Медичи в том, что они подчинили себе страну, а Борджа – в потрясении основ веры, и требовали, чтобы республика вернулась к принципу народовластия, а религия – к своей первозданной простоте. Впрочем, в первом своем желании они продвинулись довольно основательно, несмотря на противодействие двух других партий – Arrabiati, то есть партии «Бешеных», которая состояла из самых знатных и богатых молодых патрициев Флоренции, ратовавших за олигархию, и «Bigi», то есть «Серых», желавших возвращения Медичи и названных так, поскольку они всегда действовали в тени. «Кающиеся» добились многого: амнистии для всех, кто совершил преступления при прежних правительствах, отмены балии,[53]являвшейся органом власти аристократии, организации государственного совета, состоявшего из тысячи восьмисот граждан, а также проведения всенародных выборов, которые заменили жеребьевку и выборы узким кругом представителей олигархии.

Борьбу с возрастающим влиянием Савонаролы Александр VI начал с того, что объявил его еретиком и, соответственно, запретил ему читать проповеди, однако Савонарола обошел этот запрет, предложив место проповедника своему другу и ученику Доменико Бонвичини ди Пеша. В результате люди слышали те же наставления, но только из уст другого человека, и семена их разбрасывались хоть и другой рукой, но все равно в благодатную почву. Кроме того, Савонарола подал потомкам пример, которым двадцать два года спустя так удачно воспользовался Лютер, когда сжег в Виттенберге буллу Льва X о его отлучении от церкви; обреченный на молчание, он, ссылаясь на авторитет папы Пелагия,[54]заявил, что несправедливое отлучение недействительно и тот, кто ему подвергся, даже не нуждается в оправданиях. А в праздник Рождества 1497 года он провозгласил, что Господь повелел ему не повиноваться развратному властелину, и снова начал проповедовать в кафедральном соборе с еще большим успехом и действенностью: после перерыва прихожане стали относиться к нему с сочувствием, которое всегда вызывается в массах несправедливым преследованием.

Тогда Александр VI, чтобы все же сломить бунтовщика, обратился к Леонардо Медичи, викарию архиепископства Флорентийского, и тот, повинуясь полученному из Рима приказу, обнародовал свое пастырское послание, в котором запрещал верующим следовать призывам Савонаролы. В послании было сказано, что слушающие речи отлученного будут лишены таинств исповеди и причастия, а по смерти, как входившие в духовное общение с еретиком и запятнанные ересью, будут протащены через весь город на волокуше и оставлены без погребения. Савонарола тут же обратился по этому поводу к народу и в синьорию, и в начале 1498 года архиепископальному викарию было велено покинуть Флоренцию в течение двух часов.

Изгнание Леонардо Медичи явилось очередной победой Савонаролы; желая употребить свое возрастающее влияние на исправление нравов, он решил последний день карнавала, обычно посвящаемый светским развлечениям, сделать днем публичного покаяния. И вот накануне начала Великого поста перед кафедральным собором было собрано множество детей, которые, разделившись на группы, ходили по городу из дома в дом, осуждая нечестивые книги, любострастные картины, лютни и арфы, игральные карты и кости, всяческие притирания и благовония, словом, все многообразные продукты развращенного общества и цивилизации, с помощью коих сатана так успешно ведет войну с Господом. И послушные обитатели Флоренции несли на соборную площадь все эти гибельные творения рук человеческих; вскоре из них образовалась огромная куча, из которой юные реформаторы с пением гимнов и псалмов разожгли костер. Именно в нем сгорело множество экземпляров Боккаччо, «Великана Морганта», а также картин Фра Бартоломео,[55]который с того дня отказался от светской живописи и посвятил свою кисть изображению исключительно религиозных сюжетов.

Подобное реформаторское движение напугало Александра, и он решил одолеть Савонаролу его же оружием, то есть красноречием. Для этого он выбрал талантливого проповедника Франческо ди Пулья и послал его во Флоренцию, где тот стал проповедовать в церкви Санта-Кроче, обвиняя Савонаролу в ереси и безбожии. Одновременно с этим папа выпустил новый указ, в котором синьория ставилась в известность, что, если она не вынудит еретика замолчать, все имущество флорентийских купцов, находящееся на территории папского государства, будет конфисковано, на республику будет наложен интердикт, а ее самое объявят духовным и светским врагом церкви. Синьория, лишенная поддержки Франции и видя, как грозно усиливается могущество Рима, на сей раз вынуждена была уступить и предписала Савонароле прекратить проповеди. Савонарола повиновался, распрощавшись со своими слушателями яркой и сильной речью.