Древо возможного и другие истории - Бернард Вербер

Лобби друзей львов утверждало, что обладание этим животным повышало сознательность их владельцев. И это было правдой. Насколько легко владельцу собаки уехать со всей семьей в отпуск, привязав своего любимца к платану у национальной автострады, настолько же трудно было владельцу льва отделаться от своего хищника. Останки безответственных хозяев находили неподалеку от дерева, украшенного оборванной цепью.

Понимая, что избавиться от надоевшего любимца не так-то просто, некоторые переезжали, оставляя в распоряжение льва свою прежнюю квартиру.

Брошенные хищники бродили по темным кварталам города. Они объединялись в стаи и охотились на припозднившихся прохожих. Для туристов был введен комендантский час, после которого не рекомендовалось посещать тихие, плохо освещенные переулки или улицы, где было много мясных лавок.

Проблема моды в том, что она выходит из моды.

После львов интерес публики обратился к более мелким животным. «Ферма животных», всегда нацеленная на удовлетворение переменчивой клиентуры, почуяла, если можно так выразиться, перемену ветра. Рекламная служба фирмы подписала контракт со знаменитой актрисой Наташей Андерсен, которая отныне показывалась на публике только с десятком обвивавших ее шею скорпионов. Простые пластиковые капюшончики позволяли ей не бояться укусов их смертельных жал.

Начинание имело успех. Скорпионы были действительно идеальными домашними животными. Маленькие, ласковые, незаметные, недорогие и, что важно, бесшумные, они обладали большими преимуществами по сравнению со львами. Кормить их было несравненно дешевле. Две мухи, паук — и они сыты на неделю. Дети с интересом наблюдали, как они живут семьями, нося на спине маленьких скорпионышей. А главное, благодаря своему новому сильнодействующему яду, запатентованному «Фермой животных», это были единственные существа, способные быстро избавить вас от… льва.

— Эй, пора вставать.

Люк что-то пробормотал, перекатился на живот и зарылся с головой в подушки. Лучи солнца пробивались сквозь жалюзи, тусклыми полосами освещая комнату.

— Эй, ты слышишь? Пора вставать! — настаивал будильник уже не таким дружелюбным голосом.

— Ох! Хорошо, — пробурчал Люк.

Он недовольно сел на край кровати. Свет постепенно становился ярче. Он потер опухшие со сна глаза, встал и одну за другой надел тапочки.

— Давай, вперед! — хором промурлыкали шлепанцы.

Люк, приглаживая волосы, дал довести себя до кухни.

— Доброе утро! — бодро сказала дверь, широко открываясь перед ним.

— Доброе утро, счастливы видеть тебя! — подхватила в один голос кухонная утварь на полках.

Подумать только, раньше ему нравилась такая предупредительность…

— Большая чашка кофе с отлично взбитыми сливками, с тостами и мармеладом придаст тебе сил! — сказал стул, услужливо подвигаясь.

Люка все больше раздражали эти разговорчивые предметы. Мода на них начинала ему надое- дать. Конечно, его квартира содержалась в образцовом порядке, батарея пылесосов, метелочек для пыли и прочих автоматических веников яростно доводила до блеска все от пола до потолка. Конечно, стиральная машина в союзе с корзиной для грязного белья в назначенный час изрыгала килограммы чистой, ароматизированной одежды, которую паровой утюг накрахмаливал десять раз подряд, насвистывая Девятую симфонию Бетховена.

Микрофоны и голосовые синтезаторы были установлены абсолютно повсюду. Очеловеченные предметы быта должны были делать жизнь приятнее, потому что, как было замечено, люди все чаще живут в одиночестве. Но это уже слишком! Самые ничтожные вещи норовили проявить инициативу. Рубашки сами застегивались. Галстуки сами, словно змеи, охватывали вашу шею. Телевидение и музыкальный центр ссорились, решая, кто из них будет развлекать хозяина.

Иногда Люк даже жалел о старых добрых молчаливых вещах. О приборах с кнопкой «вкл/выкл». Теперь их можно было найти только у антикваров: пружинные будильники, звонившие маленьким металлическим колокольчиком, скрипучие двери, неподвижные и безопасные домашние тапочки. Короче говоря, предметы, не делавшие вид, что они живые.

Люка вернул к действительности шорох колесиков сковородки. Движением ручки на шарнирах она схватила яйцо, разбила его и бросила в масло. Затем горячий кофе налился в чашку.

— А вот и чудесный кофе по-колумбийски! — объявила дымящаяся чашка и затянула мелодию на чилийской флейте.

— Кому глазунью? — спросила тарелка.

— Люку! — ответили вилка и нож, занимая места рядом с ней.

Салфетка обвилась вокруг его шеи. Люк поморщился: если так и дальше будет продолжаться, в один прекрасный день эта чертова салфетка его задушит. От злости он насажал на нее пятен. Салфетка не очень обиделась. Стиральная машина из угла посмотрела на измазанный желтком квадратик материи с вожделением.

— Вкусно? — спросила гордая собой кофеварка.

Ответа не было. Почувствовав, что у Люка нет никакого желания получить еще одну чашку, она запыхтела клубами пара.

— Вам не понравился завтрак? — спросила соковыжималка тоном встревоженного дворецкого.

Люк вскочил, лицо его побагровело. Было смешно и глупо сердиться на кухонную утварь, но он больше не мог терпеть. Сегодня вещи довели его до истерики.

— Не-лезь-те-ко-мне!

Повисла тяжкая пауза.

— Хорошо, ребята, оставим его в покое. Люк не любит, когда ему мешают во время еды, — сказал тостер, намазывая кусок хлеба толстым слоем соленого масла и мармелада.

Но тут завопило радио:

— А теперь утренние новости, и прежде всего — сводка погоды!

— Заткнись! — крикнул Люк, испепелив взглядом радиоприемник, тот сейчас же смолк.

Эстафету перехватил телевизор:

— Здравствуйте всем. Вы, наверное, вовсю завтракаете, и я вам желаю действительно… — затараторил ведущий с сияющей улыбкой.

Люк выдернул шнур из розетки. К счастью, радио и телевизор не были сверхсовременными, и их можно еще было выключить руками. Вещи нового поколения были снабжены вечными батарейками, запаянными в металл, и вынуть их было совершенно невозможно.

Люк громко жевал, наслаждаясь тишиной, наступившей стараниями тостера.

— Спасибо, тостер, — сказал он, уходя в комнату.

— Не за что, Люк. Я знаю, что такое трудное утро.

Люк не обратил ни малейшего внимания на эти слова. Фразы, произносимые вещами, были заложены в базы данных запоминающих устройств. Компьютерная система позволяла вещам поддерживать разговор, имитируя диалоги людей. Сначала их реплики были совсем простыми, например: «Да, нет, спасибо, пожалуйста», но программа постепенно усложнялась. Теперь предметы умели говорить: «Завтра будет новый день», «Не огорчайся, все уладится», «Успокойся, не стоит нервничать из-за таких мелочей», «Погода вроде бы улучшается» и другие, подобные этим, нейтральные фразы, способные поддержать расстроенного человека. «Все более общительные, все более человечные» — таков был девиз изготовителей разговаривающих устройств.