Праздник теней - Марина Серова

Странный банкет продолжался. Фред выделил среди сидящих маленького, почти карликового росточка, человека с ослепительной лысиной. Он чем-то напомнил ему мужиков из рекламы «Миринды». Ему бы палочки в руки — и полный аналог.

Он так и не понял, кого они так нетерпеливо поджидали. Но встречаться с ними ему отчего-то не хотелось. Лысый же как нарочно пялился в сторону двери, и от его пристального взгляда Фреду было немного не по себе. Ему казалось, что лысый его видит.

Во всяком случае, лысый странно ухмылялся, глядя на дверь. Фред постарался уйти в тень как можно глубже.

Он напрягал слух, но дальнейший разговор велся тихо. Поэтому больше познаний о неведомом Саммаэле Фреду получить не удалось.

Он незаметно шагнул в соседнюю комнату, и…

* * *

Максим тихо зашел в пристройку.

— Марик, ты где? — позвал он.

Марик вышел из комнатки и посмотрел на Максима испуганными глазами.

— Не бойся меня, — прошептал Максим и протянул ему руку, — сейчас мы с тобой уйдем отсюда.

Марик взглянул на него исподлобья и замотал головой.

— Нет, нам с тобой очень нужно отсюда уйти, — сказал он, — здесь нам угрожают. Понимаешь?

Марик продолжал смотреть на него и молчать. У Максима было совсем мало времени, и он начал терять терпение:

— Пойдем, — почти приказал он. И тут же обругал себя — мальчишка прижался к стене, и в его глазенках появился животный страх. «Кажется, сейчас я заплачу», — подумал Максим и протянул руку, чтобы погладить малыша по голове.

Мальчик отпрянул.

— Не трогай меня, — попросил он. И это было уже похоже на победу — впервые за долгое время заточения Марик произнес хоть что-то.

— Я пришел помочь тебе, — убедительно повторил Максим, — нам надо бежать отсюда, малыш…

Марик серьезно посмотрел на него и сказал:

— Ладно… Только сначала мы возьмем моего Аслана.

— Хорошо, — согласился Максим, — мы его обязательно возьмем. Где он, твой Аслан?

Марик молча ушел в свою спальню и вернулся, держа за лапу старого Максимова плюшевого льва. Максиму захотелось расплакаться. Его младший братишка держал его игрушку!

И — вспомнил он — его братишка чуть не погиб по его вине…

Максим прижал его к себе. Только бы не заплакать… Времени на слезы совсем не оставалось.

Я чувствовала себя под взглядом Ильяса, как карась на сковородке. Что ж все-таки он заметил, отчего его взгляд приобрел этакое удивленное выражение?

Стараясь сохранять достоинство, я спросила, пряча глаза:

— Куда мне идти-то?

Он махнул рукой в сторону пристройки. Я поняла — Марик находится там.

Я пошла в глубину парка. Я старательно шаркала ножками, чувствуя на своей спине пристальный взгляд Ильяса. Впрочем, если он и заметил что-нибудь во мне подозрительное, он предпочел об этом умолчать. Все-таки чувство такта было ему свойственно.

Парк был великолепен. Хозяева этой фазенды разжились даже самшитом. Более того, кто-то замечательно ухаживал за розарием, расположенным прямо перед домом.

Надо же, удивилась я, оказывается, некоторые граждане в нашей стране вовсе не похожи на нищих. Здесь вот явно проживают люди богатые…

Я старательно сутулилась и косила глазом. Ильяс выдал мне ключ, и теперь я несла в оттянутом кармане моего шлафрока залог освобождения Марика Гольдштейна.

Больше всего на свете я боялась, что по дороге мне встретятся хозяева этого домины. Однако они были заняты более важными делами, чем разгуливанием по собственным аллеям. А скорее всего их здесь даже и не было.

Иначе зачем им так нужна была Клавдея? Если только…

Если только мальчик не знал своих похитителей в лицо. И им до поры до времени вовсе было не нужно, чтобы он догадался об их участии в этих темных делишках.

Поэтому до пристройки я добралась без особенных приключений.

Дверь открылась легко, я вошла внутрь и оказалась в комнате с большими зарешеченными окнами. Я посмотрела по сторонам. Марика нигде не было видно.

— Марик… — позвала я тихонечко. Неужели я ошиблась? Неужели мои расчеты оказались неверными, и Марика прятали не здесь?

От отчаяния мне захотелось завыть по-волчьи. Я представила себе, как через полчаса или раньше сюда приедут мельниковские ребята и какой нас всех ожидает скандал. Судя по прекрасному антуражу, здесь отдыхала влиятельнейшая особа. Значит, скандал будет нам всем обеспечен большой, с фейерверками и перестрелками. И во всем буду виновата только я.

— Марик, — повторила я свой молитвенный призыв, — я не сделаю тебе ничего плохого… Я пришла помочь тебе. Выйди, а?

Неужели я опоздала? Марик… Окажись здесь, пожалуйста…

Мне никто не ответил. Я прошла в маленькую спальню. Кровать была не убрана. Значит, еще недавно мальчик был здесь… Он уходил отсюда поспешно. Или его уводили отсюда поспешно?

Так. Что же нам делать, гражданка Иванова? Ежели вы собрались усесться на пол и громко разрыдаться от обиды, так вы это свое намерение оставьте. Никому от наших с вами слез радости не будет. Лучше приходите в себя и думайте, куда могли деть младенца. Сначала-то он был здесь, это понятно. Вон и следы его пребывания сохранились. Прямо на обоях маленький узник рисовал своего возлюбленного Аслана. Вряд ли у нас все детишки такие развитые, чтоб на стенках рисовать Нарнию. Дай Бог, чтоб Чебурашку с крокодилом Геной припомнили.

Я подошла к окну. За ним простирался лес. Вилла была последним зданием в дачном поселке.

Лес… Темный и густой. Я смотрела и удивлялась. Как по заказу — все, как во сне. Сейчас оттуда появится огромная львиная башка и позовет меня за собой. Пошли, мол, Иванова, хватит отдыхать и предаваться унынию.

Льва не было. Но, присмотревшись повнимательнее, я увидела две фигурки, удаляющиеся от дома все дальше.

Два мальчишки шли, явно скрываясь от чужих глаз, держась за руки. Тот, что постарше, тревожно оглядывался. Будто боялся погони. Я узнала Максима. А за руку он держал Марика.

Да, именно это я и увидела. И так удивилась, что застыла на месте, как Лотова жена, превратившаяся от собственного неуемного любопытства в соляной столп. Теперь-то я поняла, как это происходит. Двигаться от потрясения не можешь.

— Здравствуйте, Таня, — услышала я за спиной, — вот мы и встретились. Наедине.

Не знаю, почему у меня в голове родилась мысль, что ему нельзя смотреть в окно. Я внезапно поверила, что Максим тоже пытается спасти ребенка. Я постаралась закрыть окно своей спиной.

— А грим ваш, Танечка, немножко потек… И зачем такой хорошенькой женщине этак над собой измываться?