Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия - Питер Акройд

и окажутся достаточно сильными, чтобы противостоять влиянию Германии и России. Еще два пункта должны были ликвидировать потенциальные причины новой войны: сокращение вооружений во всех странах и «общее объединение наций» в «целях создания взаимной гарантии политической независимости и территориальной целости как больших, так и малых государств». Все надеялись, что такая организация заменит силовую дипломатию, нестабильную по самой своей сути.

В германском вопросе Ллойд Джордж разделял стремление Вудро Вильсона сдержать французскую жажду мести. Франция твердо намеревалась сократить границы Германии и заставить ее выплатить кабальные репарации, тогда как Британия и Штаты настаивали на том, чтобы ослабить, но не разорять Германию и не создавать условия для будущих международных раздоров. Когда французы предложили отторгнуть от Германии Рейнскую зону и создать там независимое государство, им резко отказали, а когда назвали непомерную сумму репараций, Ллойд Джордж уговорил их отсрочить определение окончательной цифры.

В этих вопросах Британия и США смогли послужить неким стопором, но французы отомстили Германии другими способами. Версальский договор, подписанный в июне 1919 года, возвращал Франции Эльзас и Лотарингию, отошедшие к Германии 40 годами ранее, и позволял французским войскам занять богатый полезными ископаемыми Саарский регион. Немецкий город Данциг (Гданьск) объявлялся свободным государством. По условиям договора Германия теряла 13 % своей довоенной территории и 10 % довоенного населения; немецкая армия сокращалась до 100 000 человек в сухопутных войсках и 15 000 во флоте. Германию также заставили подписать «статью об ответственности за развязывание войны», в которой на нее прямо возлагалась вина за все потери и весь ущерб, причиненный конфликтом. Германское правительство рассматривало эту статью как оскорбление и ложь, а один немецкий государственный деятель и вовсе назвал договор «продолжением войны другими способами». Следующие десять лет именно на Версальском договоре сконцентрируется народный гнев немцев, который найдет свое выражение в поддержке ультранационалистической партии наци.

Не только сами немцы считали соглашение слишком жестким. Экономист из Кембриджа и представитель казначейства Джон Мейнард Кейнс полагал, что огромные репарации неблагоразумны, поскольку гармония и процветание Европы зависят в том числе от сильной Германии. Ллойд Джордж соглашался, но не сумел убедить французов, что мощная Германия совместима с их безопасностью. Пресса и общество на родине тоже не разделяли его позицию; правые газеты при поддержке юнионистов развернули кампанию «Заставим Германию заплатить» и «Ненависть к гансам». В результате Ллойд Джордж был вынужден подписать договор, который считал «жадным» и «мстительным» по отношению к Германии и едва ли способным заложить фундамент продолжительного мира в Европе.

Да и остальные пункты соглашения не вызывали оптимизма у опытных наблюдателей. Многочисленные независимые государства, возникшие на руинах империй, например Югославия и Чехословакия, не имели собственных демократических традиций, а их этнический состав, исторически завязанный на сильные континентальные державы, зачастую отличался неоднородностью и внутренними противоречиями. Что до разоружения, то никто из союзников не собирался всерьез уменьшать свои арсеналы, а договор не уточнял, сколько именно оружия следует списать. Лига Наций, куда вошли 48 участников, не имела ни армии, ни флота. Каким же образом ей эффективно следить за порядком в Европе? Решение Соединенных Штатов не вступать в новую организацию подорвало ее авторитет и нанесло удар по дипломатической стратегии Ллойд Джорджа. Британия больше не могла в одиночку контролировать весь мир, ей не хватало военных и экономических ресурсов, и она остро нуждалась в помощи новой мировой сверхдержавы. Без трансатлантических связей страна оказывалась слабой и изолированной. Неудивительно, что британские дипломаты вернулись из Версаля в удрученном состоянии. «Если эта война случилась, чтобы сделать мир более безопасным для демократии, то ей это не удалось, – рассуждал лорд Юстас Перси. – Если же она должна была предотвратить дальнейшие войны, то после нее будущее всего мира стало еще более неопределенным и противоречивым».

* * *

Подписав Версальский договор в июне 1919 года, Ллойд Джордж вернулся в Англию, которую едва узнал – настолько она изменилась за время его отсутствия. За те полгода, которые понадобились союзникам, чтобы разделить военную добычу, инерция английского экономического бума сошла на нет. «Все в одночасье замерло, словно остановились часы», – вспоминал Чарльз Мастерман. Технологически устаревшие и погрязшие в долгах британское судостроение, угольная и хлопковая промышленность столкнулись с международной конкуренцией, последовал экономический спад. США тем временем наслаждались плодами технологической революции: автоматизация производства и новаторские методы управления позволяли производить массовую продукцию по низкой себестоимости. Расцвела местная промышленность в Индии, Канаде и Южной Африке. Поскольку во время войны британские товары не доходили до зависимых территорий, колонии стали вполне самодостаточны. Инженерные проекты на землях империи теперь воплощали местные компании – и по весьма привлекательным расценкам. Хаос в Европе тоже не способствовал международному спросу на британские товары. Могли ли, скажем, немцы позволить себе дорогие английские вещи в условиях непрерывной инфляции начала 1920-х годов?

В военные годы государство много инвестировало в основные британские отрасли; лавина заказов последовала сразу по окончании боевых действий. Уничтоженные за минувшие четыре года корабли следовало заместить новыми, и гиганты судостроения и металлургии расширяли производство, чтобы удовлетворить спрос. Однако в действительности военные инвестиции и поствоенные заказы лишь на время скрыли от глаз внутреннюю слабость этих отраслей, а также общий экономический ущерб, нанесенный войной. Пока Британия все глубже увязала в боевых действиях, США, сохранявшие нейтралитет с 1914 до 1917 года, воспользовались возможностью переманить к себе многих ее клиентов. Когда же государственные вливания прекратились, а послевоенная лихорадка закончилась, оказалось, что на британских складах скопились большие запасы дорогих товаров, которые никто не хотел покупать. Экспорт страны снизился на 20 % по сравнению с довоенным временем, и в мировом экспорте Британия уступила первенство Соединенным Штатам – ее доля на рынке упала до 11 %. Эти проблемы усугубляла инфляция, вызванная неуемными послевоенными растратами, и правительство подняло процентные ставки, чтобы держать под контролем цены. Люди перестали брать кредиты и много тратить, внутренний спрос уменьшился; кроме того, кредиты, взятые в дни экономического бума под низкий процент, теперь приходилось возвращать по высокой ставке. Как следствие, многие банки слишком разрослись, а многие предприятия разорились.

Показатели британской промышленности и валовой внутренний продукт стремительно падали в 1920–1921 годах; затем последовал ожидаемый взрыв безработицы. К лету 1921 года безработными числились более 2 миллионов человек (около 20 % трудящегося населения страны). Длинные очереди перед биржами труда стали привычным зрелищем в старых промышленных центрах на севере Англии. Немало вчерашних солдат, стоя в этих очередях, приходили к выводу, что оказались ненужными и нежеланными для страны, за которую бились. «Если бы во Франции мне сказали, что я вернусь вот к этому, – сетовал один рядовой, – я бы просто не поверил. Иногда ужасно жаль, что меня не добили немцы».

Стремясь предотвратить рабочие и политические волнения, Ллойд Джордж действовал быстро: страховые выплаты по безработице распространились на всех, кто зарабатывал меньше