Успеть раньше смерти - Алексей Макеев

Швед повернулся и вышел из ресторана. Сейчас он выглядел совсем не так импозантно, как в момент своего появления, и был похож на человека, проигравшегося в казино.

«Надеешься сорвать куш на халяву? – злобно подумал вослед ему Виктор Дмитриевич. – На халяву такие дела не делаются, дружок! И тем более в моем присутствии. И вообще все будет решено в тот момент, когда ты наконец поймешь, что проще и надежнее пристукнуть человека, нежели запугивать его до смерти. Как только это до тебя дойдет, все у нас получится. Надеюсь, что пример с четырьмя хлопцами тебя убедит».

Он дождался, пока автомобиль Шведа отъедет, расплатился и вышел. Его вещи еще оставались у старухи. Виктор Дмитриевич не волновался, что она может что-то заподозрить – ведь он с ее племянником в открытую так и не встретился ни разу. Они все и сегодня-то были порядком ошарашены встречей – и Штырь, и Никита, и Костик. Один Свин держался спокойно и снисходительно, изображая из себя «правую руку». Надеялся, видно, что главенство в компании теперь перейдет от Штыря к нему. Ну что же, может быть, на небесах роли и поменяются. А на земле они вряд ли сумели до конца понять, что произошло. Сначала он взял их «на слабо», предложив героин высочайшего качества. Не желая выглядеть слабаками, они согласились ширнуться. А уж потом не составило труда добавить каждому до передоза. Опыт работы с героином у Виктора Дмитриевича был немалый. В определенных кругах это весьма распространенная причина смерти. Сыщики не слишком охотно копаются в таких смертях. Никого не интересуют судьбы наркоманов.

Итак, по мнению Петровны, он не имеет никакого отношения к ее племяннику. Наверное, ближе к вечеру ей сообщат печальную новость. Когда он вернется за вещами, старухе будет не до него. Он заберет свое добро и потихоньку отчалит. Но до тех пор нужно сделать еще две вещи – найти квартиру потише и взять билет на вокзале до Петербурга. Денег жалко, но он дал слово участковому, что уезжает. В сложившейся ситуации нужно держать слово. Каждый его поступок сейчас может быть истолкован превратно. Участковый – величина небольшая, но этот не выглядит простаком, а человек, который приходил вместе с ним, вообще странный тип. Он вызывает самые неприятные чувства, хотя отрекомендовался всего лишь гостем художника. Пройдет дня три-четыре, и о Шигине все забудут, но пока не забыли, нужно быть осторожным и предусмотрительным. За легкомыслие приходится слишком дорого платить.

Виктор Дмитриевич сгонял на железнодорожный вокзал и приобрел билет до Петербурга. Место выбрал хорошее, купейное. Время отправления тоже хорошее – полночь. Вряд ли участковый будет пасти его до полуночи. Работа у него тяжелая, отдыхает мало. Зачем ему торчать по ночам на вокзале, когда на участке у него далеко не все ладно? А отъезд незарегистрированного лица участковый может только приветствовать, меньше забот. Тем более что документы он у Виктора Дмитриевича проверил лично и не нашел в них ничего подозрительного. Он же не может знать, что фальшивый паспорт Виктора Дмитриевича сделан на подлинном бланке, который был продан за очень большие деньги в одном из паспортных столов нашей необъятной Родины. Слава богу, теперь все продается и покупается, и слава богу, не обо всех таких покупках известно участковому.

С вокзала Виктор Дмитриевич прошел прямо за железнодорожные пути: ему приглянулась окраина, этого конца города – бараки на десять семей, одноэтажные домишки со слепыми окнами, палисадники, засаженные закопченными, увядшими кустами, магазинчик с вывеской, написанной от руки. Похоже, сюда давно не заглядывали ни власти, ни милиция. Это было самое подходящее место. И железная дорога под боком. До кладбища далековато, но общественный транспорт в городе работает прилично, жаловаться нечего. Как говорится, все условия для работы есть. Притом что район, в котором он провернул трюк с героином, совсем в другой стороне. Конечно, удобств в здешних бараках не сыщешь – клопы, да тараканы, да крысы, – но он человек терпеливый. Ради дела согласен и на крыс. У Петровны условия были тоже не ахти. К тому же у нее проживал щенок, из-за которого Виктору Дмитриевичу все время приходилось чувствовать себя как на иголках.

Комнату Виктор Дмитриевич снял быстро. Хозяина звали Васей, и он ни минуты не бывал трезвым. При этом он не производил впечатление человека шебутного, не понимающего своего интереса. Небольшую прибавку к своему бюджету воспринял с воодушевлением, а появление в своем доме жильца – с благодарностью. Вася был одинок и от своего одиночества страдал. Ради знакомства они распили четвертинку, и Вася рассказал новому приятелю обо всех секретах и обычаях привокзального бытия. Как и предполагал Виктор Дмитриевич, власти не докучали захудалому району своим вниманием.

Пообещав вернуться поближе к ночи, Виктор Дмитриевич отправился на другой конец города. Сейчас он должен был выполнить самую щекотливую часть своего переселения. Его уход не должен ни в коем случае походить на бегство. Следовательно, он должен распрощаться с хозяйкой, собрать вещи, расплатиться и уйти твердым шагом, чтобы она видела – бояться или стыдиться ему абсолютно нечего. А потихоньку от нее он должен забрать то, что спрятано в потайном месте. А там у него в запечатанном пакете, кроме всего прочего, лежит боевой пистолет с запасом патронов и глушителем, паспорт на другое имя и еще кое-что, что не стоит показывать незнакомым людям. Да и знакомым тоже.

Виктор Дмитриевич вернулся на вокзал, поймал такси и поехал в район кладбища. Когда он расплачивался с водителем, на город уже опускались сумерки. Такси уехало, а Виктор Дмитриевич пешочком зашагал к дому.

Все окна в жилище Петровны ярко светились. Двор был полон народу – соседи собрались, кажется, со всей округи. Страшная новость уже облетела всех. Покойника в доме не было – тело находилось в городском морге, но обстановка уже была точно как на похоронах. Все разговаривали приглушенными голосами. Кое-кто из женщин всхлипывал.

Виктора Дмитриевича эта атмосфера лицемерия раздражала невероятно. Он был уверен, что гнусный мальчишка с сальными волосами и хамскими манерами наверняка попортил немало крови всем соседям. Рыдания по нему казались Виктору Дмитриевичу самым настоящим притворством.

На него никто не обратил особого внимания. Однако нужно было дождаться, пока окончательно стемнеет. Если лезть в сарай сейчас, наверняка кто-нибудь из зевак заметит. Поэтому Виктор Дмитриевич отправился к Петровне и сдержанно высказал ей свои соболезнования. Особенно горевать было неразумно. Все-таки он был здесь чужой и, по легенде, Костика вообще ни разу не видел. Несколько формальных фраз сочувствия в такой ситуации было вполне достаточно. Виктор Дмитриевич дал старухе еще немного денег, сказал, что собирается уезжать, и попрощался. Он полагал, что дальше ей будет не до него.

Петровна не плакала и вообще помалкивала. Только под глазами у нее легли черные круги, и губы сжались, точно склеенные крепчайшим клеем. Появление жильца, его сочувствие нисколько ее не взволновали, но деньги она взяла.

Виктор Дмитриевич вышел из набитой народом комнаты и отправился к себе. Темнота наползала быстро. «Минут через пятнадцать-двадцать можно будет безбоязненно забрать из сарая вещи, – подумал Виктор Дмитриевич, поднимаясь на крыльцо. – А пока соберем то, что легально».