Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка - Лев Лурье

В 1873 г. предпринимателей – выходцев из Горской волости Коломенского уезда в Петербурге было 33, из села Белый Колодзей (Акатьевская волость) – 29, из Дедилово Зарайского уезда – 18, из Сенницкой волости того же уезда – 25. Для сравнения: 26 человек дала вся Вологодская губерния, 31 – Костромская.

В 1890 г. 88 крестьян Коломенского уезда содержали в Петербурге ренсковые погреба и трактиры. 38 из них являлись выходцами из села Белый Колодзей Акатьевской волости (ни один населенный пункт Российской империи не давал Петербургу больше предпринимателей, чем это село, в котором в начале 1860-х годов жило всего 1823 человека), 12 – из деревни Озеры, 9 – Xолмово, 7 – Горы, 5 – Стребково (все – Горской волости). В Петербурге существовали целые семейные кланы коломенцев: трем братьям Шумковым из Белого Колодзея принадлежало 10 ренсковых погребов, братьям Сидоровым из Холмова – 7 и т. д.

В том же 1890 г. из крестьян Зарайского уезда Рязанской губернии происходил 51 виноторговец. Здесь степень концентрации отходников тоже очень высока: 22 из села Дедилово Дедиловской волости, 15 из Сосновки Сенницкой волости. Богатство и относительная просвещенность крестьян этого района бросалась в глаза. В 1913 г. сельские сходы в Белоомуте и Довичах постановили просить министерство народного просвещения открыть у них гимназии (вещь для тогдашних сел неслыханная), причем обязались выделить на эти цели 3 тыс. рублей единовременно и еще по 200 рублей каждый год[75].

С введением винной монополии число заведений, торгующих «распивочно и на вынос», заметно сокращается, а вместе с тем сокращается и количество предпринимателей среди зарайцев и коломенцев.

Так, в 1902 г. из 33 крестьян Коломенского уезда, владельцев питейных заведений в Петербурге уроженцев Бедых Колодзей было 17 (в 1912 г. 18 из 35), Озер – 11; из 17 зарайских трактировладельцев 10 были выходцами из Дедиловской волости (в 1912 г. – 9 из 25), 5 – из Сенницкой.

Если содержатель ренскового погреба в Петербурге почти всегда коломенец или зараец, то половой – крестьянин ярославской губернии. Ярославский половой с начала XIX века – неизменный, хотя и эпизодический герой русской литературы.

«Взойдите в любой дом, ознаменованный надписью растерации, трактира, гостиницы, харчевни и даже распивочной лавочки с продажею пива и меду – везде вы встретите людей, у которых все говорит и все вертится, как будто они наполнены ртутью, и вы можете познакомиться поближе с ярославцами. Это первое и главное поприще их деятельности, начиная с малочинной степени полового и разносчика различных горячих и вскипяченых питей до почетного класса маркеров…»[76].

«Трактирщик не ярославец, – писал в 1849 г. в очерке "Ярославцы в Москве" И. Т. Кокорев, – явление странное, существо подозрительное»[77].

«Кто не знает ярославцев… Многие ли не видали типичных половых, которые с ловкостью акробатов носятся как вихрь с грудой тарелок и стаканов в одной руке, держа в другой тарелку с налитыми до краев рюмками живительной влаги и из них ни одна капля не расплескается; хоть сейчас в цирк показывать фокусы жонглирования с наполненной посудой, а насчет услуги – это первый в мире народ, далеко оставляющий за собой и французских гарсонов, и немецких кельнеров, и ресторанных татар»[78].

«Ярославские половые известны едва ли не всей России; по крайней мере, в редком из значительных городов не найдете ярославца, служащего в трактире. Довкость и изворотливость ярославца делают его почти необходимым для каждого трактирного заведения, наполненного обыкновенно многочисленными посетителями, из которых каждый требует внимательности к себе и поспешной услуги, а едва ли кто лучше ярославца успеет угодить каждому гостю, не забывая при этом хозяйскую выгоду и свою собственную. Большая часть из них начинают свою карьеру в каком-либо трактире, харчевне или гостинице, мальчиком, состоящим только на посылках для передачи многоразличных требований посетителей. Жалование дают ему не раньше, как по истечении 3–4 лет, пока не получит он в свое заведование какой-нибудь залы, буфета или биллиардной; тогда он уже получает название полового, буфетчика или маркера»[79].

В 1854 г. половые «составляли господствующий род промышленников» в четырех сельских обществах Угличского уезда, трех – Романово-Борисоглебского, двух – Рыбинского и Пошехонского, по одному сельскому обществу в Даниловском, Дюбимском и Мышкинском уездах. Всего в этом году в Петербург из Ярославля уходило 1476 крестьян-трактирщиков (больше всего – 504 из Дюбимского уезда).

Начало трактирного промысла ярославцев в Петербурге относится, как мы видим, еще ко времени крепостного права.

В 1869 г. ярославские крестьяне составляли 13,1 % всех владельцев и 49,7 % всех рабочих в петербургских трактирах, 39,4 % владельцев и 63,9 % рабочих в съестных лавках и 36,7 % всех занятых в трактирном деле.

Значение ярославцев в трактирном промысле столицы осталось главенствующим вплоть до начала XX века.

Городская перепись 1890 г. определяла число занятых в трактирном промысле столицы в 25 189 человек (из них 1647 – трактировладельцы). В 1900 г. число занятых в этом промысле (включая выделенных отдельными строками официантов и поваров, служащих в портерных и гостиницах) составило 18 618 человек. Между тем, из Ярославской губернии в трактирные заведения Петербурга в 1896 г. направлялось 8585, а в 1901 г. – 7889 человек. Исходя из этих цифр, следует предположить, что ярославцы на рубеже веков составляли не менее трети всех занятых в трактирном промысле столицы. По подсчетам петербургского журналиста Н. Н. Животова, в середине 1890-х годов из 320 петербургских трактирщиков около 200 по происхождению были ярославцами.

О влиянии ярославского землячества в трактирном промысле свидетельствует и топонимика. В 1909 г. в Петербурге, судя по известному справочнику «Весь Петербург», существовало по 6 трактиров с названиями «Дюбим» и «Ростов», 4 «Рыбинска», по 2 «Углича» и «Ярославля», по одному «Данилову», «Мышкину», «Заозерью», «Ярославцу»; в 1913 г. – 11 трактиров под названием «Ярославль», 6 – «Ростов», 4 – «Дюбим», по два «Рыбинска», «Углича» и «Данилова», «Романов», «Ярославец» и ресторан «Ново-Ярославец».

В 1911–1917 гг. в Петербурге выходил ежемесячный журнал «Ресторанное дело» под редакцией Н. Позднякова-Ухтомского, уроженца Подорванской волости Пошехонского уезда Ярославской губернии, в прошлом мальчика, а затем приказчика ренскового погреба[80]. Журнал был фактически органом трактировладельцев – выходцев из Ярославской губернии; он является уникальным источником по быту одного из петербургских землячеств и далее нам придется на него неоднократно ссылаться.