Милашка из магической общаги - Ева Финова

— О, Ла Зиль?

 Соблазнительные формы её колыхаются, розовые соски напряглись и скатались в бусины, когда девица склоняется к нему с поцелуем. Ему сложно устоять в таких условиях. Безумно сложно. Тем более посетившее его возбуждение от увиденной недавно нимфы...

«Мила…» — пролетает в его мозгу, и он рычит на девицу: — Я же приказал тебе убираться, Ла Зиль?!

— Я-я не она, — слышит вдруг граф чужим голосом, а не дорогой шлюхи оперной дивы Арин.

— А кто? — закономерно спрашивает он у странного миража. Ведь лицо девушки потеряло вдруг четкие очертания. А волосы словно окрасились в голубой цвет.

Келрик сощурился, стараясь понять, что же такого сейчас с ним происходит. Но увы, перед его глазами вновь словно все плывет. Секунда, и картинка переместилась, да и сам он словно опять попал в тот переулок Коско, что на острове Эрагат, к Миле, где сжимал её в своих объятьях.

«В этот раз я её уж точно не упущу!» — думает так, прежде чем схватить, пока она не исчезла, как какой-то мираж. Еще секунда и он повалил её на уличные камни да стал целовать…

«Жадно! Неистово! Жарко! Так… Как давно и очень давно хотел сделать. А главное, заклеймить её, — думал так Келрик. — Показать всем, что это моя женщина, и больше никаких братьев, никого. Только один мир для нас двоих».

Где-то краем сознания он даже услышал её мычание. После чего оторвался от её губ, чтобы проложить дорожку к груди девушки, желая оставить там завершительную печать, иными словами, бессовестный засос, дорожку из которых уже успел построить до ворота её почему-то мужской рубашки.

Еще секунда, и Мила упирается в него руками, верещит, толкает, в попытке освободиться. И ей это даже удается. Ведь граф мгновение спустя падает и обо что-то ударяется спиной.

— Ах ты ж, чертовка! — рычит граф в ответ. Но мираж его не отпускает. Теперь он уже вновь на том самом острове сражается с пиратами. Выхватывает кнут у одного. Жалит кинжалом другого. Отпинывает ногой третьего.

«Как поймаю эту гадину, — проносится в его голове мстительная мысль, — я её точно свяжу. Свяжу, а потом буду страстно пытать, на пределе её чувственности, до тех пор, пока она не забудет свое имя. А перед тем я лично придушу этого недоумка, которого не прикончил еще там, в подворотне Коско».

Как вдруг, какая-то мелкая пакость попала ему в горло, заставив задохнуться от нехватки воздуха. Еще мгновение, и графа словно перевернули на живот, да постучали по холке, освобождая дыхательные пути от какой-то гадости, вынырнувшей обратно ему в рот.

— Келрик, вы меня слышите? — прозвучало в его ушах знакомым голосом лекаря Харпигера. — Вы бредите. Придите в себя да ложитесь на кровать.

Картинка вновь переместилась в сознании графа к спальне, на полу которой он сейчас лежал в странной позе. Левый бок нещадно саднил. Повернул голову и скосил взгляд, обнаруживая, что сверху над ним возвышался старик в черном своем костюме-тройке: штаны, рубашка и жилетка с фраком.

— Зеталь Харпигер? — переспросил Родгар, после чего сплюнул какой-то странный черно-коричневый комочек на пол.

— Хвала Трарку, я всю магию на вас извел, разъясняя ваше сознание. Ложитесь в кровать. — Продолжал упорствовать лекарь в то время как Родгар, шатаясь, перемещался по комнате. — Пока дурман вновь не накатил. И лежите так, пока он не спадет. Старайтесь думать о чем-то менее травмоопасном. Вы меня поняли? Никаких драк, войн и прочего. Иначе вы рискуете задушить кого-то ненароком. Вам это ясно? Ответьте!

— Да, я вас прекрасно слышу, — ответил граф уже с кровати. — Но где же Мила? Я её видел, только что. Где она? Она ушла?

— Вот и лежите, подумайте о вашей Миле… — увещевал Харпигер. — Но никаких драк! Вы меня поняли?

— Да… — прохрипел тот, закрывая глаза. Веки его отяжелели, и он наконец забылся сном, обещающим стать самым ярким из всех ранее виденных. Ведь впереди его ждала жаркая ночь с прекрасным белокурым созданием, образ которой так врезался в память после одной только встречи.

Хочешь не хочешь, а заниматься делами общежития мне всё-таки пришлось. До обеда еще оставалось более трех часов, потому я все-таки отважилась выйти из комнаты и проверить соблюдение расписания костолюбами общежития. Да и по-хорошему, мне уже давно пора заняться поисками моего любимого папа. Ведь ранее успела более детально изучить папины записи и понять, что он действительно может быть где-то здесь, в этом королевстве. Ведь основной поставщик материалов для изготовления последнего артефакта, как и заказчик, именно в Истмарке. Но что еще более странно — рядом с записями и формулами, защитными, по направлению, со смесью других видов, на каждой странице замечала имя моей мама, Афелии Шеннод. Жаль, я мало что о ней знаю. Папа сказал, что она почила почти сразу после родов. Но с каждым годом мне все сложнее и сложнее было в это верить. Ведь я находила её вещи всюду. Не могу сказать, почему, но мне не хотелось верить в это от слова «совсем». Какой-то внутренний голос подсказывал, что мама жива и по-своему оберегает меня от невзгод. Да. Так было проще, и потому я даже иногда воображала, будто общаюсь с ней и спрашиваю совета.

С этими мыслями успела спуститься вниз к расписанию и уткнуться взглядом в ровненький подчерк, мой подчерк, которым старательно выводила график дежурств. Нет-нет, да кто-нибудь из лентяев норовил снять или испортить мои труды своими исправлениями. В ход пускали всё подряд. Даже пытались стирать надпись хлебом.

Таким вот образом, кстати, двое нарушителей из комнат последнего этажа уже успели за какие-то два дня моего руководства лишиться по скелету.

— Вот ты где? — отвлек меня Бранд.

От его голоса чуть на месте не подпрыгнула. И заочно испугалась, вспомнив про отметины на шее, про которые как-то совсем позабыла!

— А-а-а, да… — прохрипела я еле слышно.

— Ох, точно же! — воскликнул он и схватил меня за руку. — Пастилки. Я же обещал тебе мятные пастилки. — С этими словами меня потащили обратно.

Странное дело, но упираться не стала. Ведь действительно даже не знала сама, куда себя деть во всё это время до обеда. Поручения розданы еще вчера. Стекольщика вряд ли сегодня удастся уговорить прийти сюда повторно. А общая проверка комнат намечается аж через два дня.

Потому, не знаю, чему я больше обрадовалась: переводу темы, или тому, что при этом нас никто не заметил? А Элфрин в какие-то считанные мгновения подлетел к своей комнате, отпер её ключом и втолкнул меня внутрь.

— Ты совсем сдурела! — прошипел он на меня. — Ходить по коридорам с таким…

Некромант сделал движение рукой по моим волосам, отодвигая их с явным намеком на укусы графа.

— К-как ты сказал? — вылетело у меня, когда я осознала, как именно он ко мне обратился.

— Что? Думаешь, я не понял, что ты девушка? — нахальная ухмылка маркиза исказила его миленькое личико. — Голос, фигура, рост, хилость. Да ни один мужчина не стал бы так уродовать свои волосы. Или ты мне хочешь сказать, что в штанах у тебя что-то есть, и ты даже готова это подтвердить.