Дорогами тьмы - Филиппа Грегори

– , – густым басом пропело Существо нечто, похоже на стародавний псалом.

В ответ ему часто-часто и торжествующе громко отозвался бубен, а скрипач взмахнул смычком над струнами скрипки. Цепляясь ногтями за дубовую стойку ворот, Фрейзе вернул себе вертикальное положение и тотчас же начал пританцовывать. Изольда вся обратилась в слух, приподнялась на цыпочках в своих чудесных красных башмачках и медленно двинулась к плясунам.

– Молю вас! – зарыдал Фрейзе.

Первым шел скрипач. Наставив смычок на Изольду, он расплылся в триумфальной улыбке всемогущего победителя. Он поманил ее к себе, но в этот самый миг ворота неожиданно распахнулись, троица юркнула внутрь, и ворота, лязгнув, захлопнулись.

* * *

В маленькой выбеленной комнатке с крохотным окошком, смотрящим в сад и во двор, лежала, наслаждаясь трелями соловья, льющимися с кроны яблони, проснувшаяся, невероятно счастливая Ишрак. Голова Луки покоилась у нее на плече, и, обернувшись, она почувствовала тепло его черных шелковистых волос и легкое покалывание на шее, там, где он касался ее щетинистым подбородком. Как бы ей хотелось, чтобы миг этого невыразимого блаженства длился вечно, – закрыв глаза, она предалась мечтам, что это лишь первая их ночь из бесконечной череды подобных ночей, что он всегда будет рядом, в ее объятиях, до конца своей жизни, и они никогда не расстанутся. Она вдыхала его запах и чувствовала, как каждую частичку ее тела, соприкасающуюся с телом Луки, вновь охватывает жар утоленной было страсти.

Лука шевельнулся, приподнял голову и так широко и радостно улыбнулся, что она улыбнулась в ответ.

– Ты жива.

Ишрак кивнула.

– Ты меня спас.

– Я рад, рад до безумия.

Он откатился на край постели, сел, подоткнул под Ишрак оделяло, словно боясь, что она замерзнет, натянул штаны, накинул холщовую рубашку и сунул в сапоги ноги. И еще он подумал, что, как ни парадоксально, но уже давно – с тех пор, как вырос, – не чувствовал он себя так близко к Богу, как сейчас, в момент величайшего грехопадения. Он посвятил себя Богу и – нарушил все свои пламенные клятвы. Он посвятил себя Ордену, обязался служить милорду и – все помыслы его лишь о ней, об Ишрак. Он признался в любви Изольде, задушевной подруге Ишрак, думая, что она его первая и единственная любовь, и вот уже уверяет Ишрак, что она одна – любовь всей его жизни. И, вместо того чтобы раскаиваться и мучиться угрызениями совести, он высоко парит на крыльях безоблачного счастья.

Повернувшись, он улыбнулся Ишрак, вновь плененный ее красотой, тем, как непринужденно сидела она на кровати, обхватив колени, как смоляные волосы небрежно покоились на ее нежных смуглых плечах. Такое умиротворение и чувственное бесстыдство исходили от нее, что проведенная вместе ночь казалась теперь вполне закономерным и естественным исходом поглотившей их страсти. О каком раскаянии может идти речь, когда она так беспечно прекрасна!

– Господи, Ишрак, ты изумительна.

– Я родилась заново. Ты подарил мне жизнь, и каждый глоток воздуха для меня бесценен. Сегодня – первый рассвет в моей жизни. Сегодня я вступаю в новый мир.

– Все изменилось, – согласился он. – Все заиграло новыми красками.

– Так уж и все? – Она одарила его улыбкой.

– Пойду обрадую брата Пьетро, он так скорбел о тебе, – сказал Лука и вздохнул – от стремительности происходивших событий у него голова шла кругом. – А потом отправимся на поиски Изольды и Фрейзе.

В мгновение ока спали с нее путы неги и сладострастия.

– Изольда? – задохнулась от волнения Ишрак. – О чем ты? Где она? Я думала, она в безопасности, здесь, в гостинице. Где она? Что с ней?

Лука замотал головой.

– Похоже, она ушла из города. Коробейник не закрыл дверь. Она вместе с хозяйкой убежала с танцорами.

Ишрак побледнела от ужаса.

– Почему ты не поспешил за ней?

– Фрейзе меня опередил. А я понял, что, раз она покинула гостиницу, значит, ты попала в беду. И я вернулся за тобой.

Образ Луки, бодрствующего у изголовья ее кровати, их совместно проведенная ночь промелькнули перед глазами Ишрак.

– Конечно, я понимаю. Понимаю. Но – нет! Неужели ты позволил ей уйти?

– Я не мог пойти за ней, я не мог оставить тебя.

Отбросив одеяло, она соскочила с кровати и выпрямилась перед ним. Он пожирал ее глазами – обнаженную, дивную, с бархатистой кожей цвета красного золота, восхитительную, как статуя, изваянная греческим скульптором – скульптором, раздобывшим нежный, как шелк, и темный, как гречишный мед, мрамор.

Он страстно желал ее, но все ее мысли сейчас занимала подруга.

– Немедленно отправляемся за ними. Почему мы не тронулись в путь, как только я ожила!

Он не совладал с собой: шагнул, обнял ее, и она затихла в его руках, как маленькая птичка, которая перестает трепыхаться и успокаивается в ладонях птицелова. Они постояли, обнявшись, несколько мгновений, он прижался к ее нагому телу, чувствуя, как все его нутро сжигает безудержная страсть.

– Думаешь, ты достаточно окрепла, чтобы ехать верхом? – Он зарылся лицом в ее волосы. – Хватит ли тебе сил? Может, лучше я поеду один и вернусь сразу же, как разыщу их?

Она затрясла головой, хотя тоже изнемогала от истомы.

– Мне нужно увидеться с ней. Поехали, поехали за Изольдой. Подумай только, возможно, она всю ночь провела с ними!

– Надеюсь, Фрейзе нагнал их и теперь Изольда в безопасности. – Он неохотно выпустил ее из объятий. – Возможно, они уже ночью вернулись сюда, в город.

Ишрак оторвала себя от Луки.

– Пойдем, посмотрим, – сказала она, надела шаровары, запахнула тунику. – Но если надо отправиться в путь, я готова. Не будем терять время зря.

* * *

Фрейзе и Изольда прислонились к воротам, надсадно дыша, ноги их тихонечко притоптывали, замедляясь с каждой секундой.

– Благодарю вас, – пробормотал привратнику Фрейзе. – Благодарю.

Привратник несказанно удивился. Лицо его избороздили смятение и испуг. Он отступил на шаг.

– Кто из вас говорит на идише?

За воротами послышались визгливые звуки скрипки и гулкие удары тамбурина. Как ни силилась Изольда, ноги ее снова принялись отстукивать ритм.

– Идише? – переспросил Фрейзе. Пытаясь остановить Изольду, он обнял ее за плечи и прижал к себе.

Страж ворот кивнул.

– А, те непонятные слова! Так это не мы, это говорил великан, – догадалась Изольда и повернулась к Существу. Но Существо исчезло.

– Разве оно не последовало за нами? – спросила она у Фрейзе.

– Нельзя оставлять его снаружи! – воскликнул Фрейзе, оглядываясь в беспокойстве. – Вы не видели… – Он осекся: сложно было подобрать слова, чтобы описать Существо, которое на его глазах из крохотного, похожего на ящерку человечка вымахало в высоченного и дюжего детину. – Вы не видели его, того, кто вошел вместе с нами?