Пансион искусных фавориток. Борьба за жизнь - Екатерина Богданова

Юлона, а это была именно она, отстранилась, окинула меня восхищенным взглядом и прошептала:

— Настоящая принцесса. Я бы так не смогла.

— Юл! Что ты здесь делаешь? — оторопело уставившись на подругу, вопросила я.

— Живу, — рассмеялась Юлона. — Здесь я на своем месте. Спасибо тебе за это!

— Мне? — изумилась я.

— Ну конечно же тебе. Ведь если бы ты не заняла мое место, меня бы уже и в живых, наверное, не было бы. Я бы ни за что не справилась с ролью принцессы. Но она все предусмотрела. И вот мы здесь, каждая на своем месте, ваше высочество… — Юлона сделала глубокий реверанс, весело поглядывая на меня исподлобья.

— Девочка моя, у нас мало времени. Не стоит тратить его на болтовню. Проводи ко мне гостью, — донеслось из-за приоткрытой двери в дальнем конце комнаты. Я буквально остолбенела, услышав этот голос… тот самый голос, который приснился мне сегодня на рассвете.

— Это… — прошептала я, едва шевеля губами, так и не закончив вопрос.

— Да, это наша королева, — кивнула Юлона. — И она тебя ждет. Идем.

Подруга схватила меня за руку и потянула к приоткрытой двери.

Она стояла у распахнутого окна и кормила с руки белоснежного голубя. Невероятно молодая и прекрасная. Королева-мать. Она нисколько не постарела! Казалось, тот портрет, что был скрыт за другой картиной в галерее, написали буквально несколько дней назад. Все в этой женщине говорило о величии и невероятной силе. Когда королева перевела взгляд с совершенно не боящейся ее птицы на меня, я опустила голову и склонилась в низком реверансе.

— Встань, дитя. Не пристало принцессе кланяться перед опальной чужачкой, — улыбаясь, проговорила ее величество.

Я медленно выпрямилась, но смотрела по-прежнему в пол.

— Взгляни на меня, милая. Не бойся, — попросила королева. Именно попросила, а не приказала.

Я посмотрела в ее добрые глаза и больше не смогла отвести взгляд. Так и любовалась прекрасным ликом, пока королева-мать подходила ко мне, брала за руку и вела к маленькому низкому диванчику. Ее величество усадила меня, дала в руки чайную чашку, села рядом и заговорила. Тихо, спокойно, но так, что каждое слово навечно отпечатывалось в сознании.

— Все, что произошло с тобой в последние годы, не было случайностью, — произнесла королева. Помолчала, но не дождалась от меня никакого ответа и продолжала: — Долгие годы мой несносный сын пользовался своим положением и плодил таких же никчемных, как и он сам, отпрысков. Я наивно надеялась, что он одумается, поумнеет с возрастом и поймет, к чему может привести неверное использование магии. Но шли годы, а Возрен не желал меняться. И я поняла, что должна сама помочь тому, что и так свершилось бы со временем. Ты стала одной из тех, кому суждено изменить Возрению и подарить надежду захлебнувшемуся в бесчинствах народу. Возможно, сейчас тебе кажется, что с моей стороны способствовать созданию пансиона было неоправданной жестокостью. Но те, чьи судьбы зависят от успеха задуманного мной, так не считают.

Вот после этих слов я отмерла. Рука дрогнула, и часть нетронутого чая выплеснулась на подол моего платья, а королева вдруг перестала казаться такой чистой и возвышенной.

— Чему вы способствовали? — спросила хриплым голосом.

— Да, Пансион искусных фавориток был создан не без моего участия, — невозмутимо подтвердила ее величество. — И я об этом не жалею. Мой план удался. Да, не обошлось без жертв, но эти жертвы были оправданны.

Чего я ожидала? Передо мной сидела королева, одна из тех, кто повелевает и вершит судьбы взмахом руки. Для нее мы, несчастные, оказавшиеся пешками в королевских играх, всего лишь оправданные жертвы. Пусть сидящая передо мной женщина и в опале, но это не изменило ее сути. Она королева.

— Чего вы хотите от меня? — спросила холодно, со звоном ставя чашку на столик.

— Ну вот, ты меня осуждаешь, — грустно проговорила ее величество. — Другого я и не ожидала. Ты еще слишком наивна и неопытна, чтобы понять значимость происходящего. Единственное, чего я хочу, — помочь всем вам. Ну да ничего. — Королева-мать встала, подошла к окну и, глядя вдаль, тихо произнесла: — Пройдут годы, и ты меня поймешь. Возможно, не простишь, но поймешь. И мне не нужно твое прощение. Сейчас единственное, что от тебя требуется — продолжать уже начатую игру. Ты великолепно справляешься со своей ролью и не подведешь всех нас.

— И в чем же, по-вашему, заключается моя роль? Чего вы от меня ожидаете? — спросила я, тоже поднимаясь.

— Ты сможешь сделать то, чего не удалось мне. Разобьешь оковы и выпустишь магию из Наминайской империи в большой мир. Магия бесценна, она не принадлежит никому, и в то же время принадлежит всем, — задумчиво изрекла королева. — И ты будешь стоять подле меня, когда я взойду на трон.

— Вы собираетесь свергнуть собственного сына? — спросила я, уже ничему не удивляясь.

— Ну что ты, дитя. Он сам передаст бразды правления своей дочери… когда поймет, что другого выхода нет, — усмехнулась ее величество.

— Дочери? — Я совсем запуталась, и уже начала сомневаться в здравости рассудка королевы-матери.

— Оставь. Это сейчас не важно, — отмахнулась королева. — Знай только, я рада, что именно на тебя пал мой выбор в решающий момент. Я не ошиблась… впрочем, как и всегда.

— Я могу идти? — спросила излишне сухо, но теплых чувств к этой женщине совсем не осталось. Восхищение пропало так же внезапно, как и появилось. Теперь я понимала, почему Возрен Шестой отказался от жены — он ее боялся! Боялся и не понимал. Возможно, десятилетия, проведенные в монастыре, наложили свой отпечаток, но, видимо королева, уже тогда, будучи наделенной магией, была слишком сильна, чтобы оставить ее в опасной близости от трона.

— Иди, девочка. Следующая наша встреча докажет тебе, что я была во всем права. — Женщина опять отвернулась к окну и стала кормить с руки топчущегося на подоконнике голубя.

Я повернулась к двери, но была остановлена восклицанием.

— Хотя постой! Ты слишком юна и делаешь поспешные выводы. Лучше подстраховаться, — проговорила королева, подходя ко мне. В следующее мгновение она вскинула руки и схватила меня за голову, сдавливая виски. — Повелеваю тебе, рот твой будет запечатан. Никогда — ни словом, ни делом ты не поведаешь никому об услышанном от меня. Знай и храни.

В глазах на мгновение потемнело, королева-мать отступила, отпустив мою голову, и ласково произнесла:

— Беги, милая. У тебя еще столько дел перед отбытием.

На ватных ногах я покинула мало походящую на келью комнату опальной, но далеко не лишившейся власти королевы-матери. Кто бы мог подумать, что за ангельскими внешностью и голосом скрывается такая прагматичная, властолюбивая душа. Королева могла сколько угодно прикрываться благими намерениями и заботой о людях, но это не меняло того факта, что она банально жаждет занять трон.