Волшебник в мире - Кристофер Сташеф

— О Орогору!

Он подбежал к ней, схватил за руки, улыбаясь от уха до уха.

— Килета! О, как же здесь чудесно! Как жаль, что тебе туда нельзя!

Слово «жаль» охладило пыл девушки. Она посмотрела через плечо Орогору на сборище жалких уродцев, еще более жутко выглядящих в роскошных нарядах. Они одаривали друг дружку радостными улыбками, передвигались короткими шажками на манер магистратов и шерифов, но получалось это у них смешно, карикатурно. Вздернув подбородки, уродцы царственно взирали друг на друга, а поглядывая на Килету, морщились и хихикали. И тут девушка поняла: она не смогла бы разделить с Орогору такую жизнь, потому что никогда бы такой жизни не пожелала.

— Я... я рада, что тебе удалось найти то, что ты хотел, Орогору, — тихо сказала она.

— Здесь есть все, о чем я только мечтал! Господа и дамы, красивые и благородные люди, утонченные, образованные! Взгляни на них, Килета! Разве они не прекрасны?

Она взглянула и поежилась.

Орогору нахмурился.

— Что-то не так?

— Ночь была холодная, — уклончиво ответила Килета, гадая, как это Орогору разглядел в этих жалких шутах и шутихах благородство. Но она не имела права пробудить его ото сна, который он видел наяву, и потому вымученно улыбнулась и сказала:

— Таких, как они, во всем свете не сыщешь, Орогору. Как тебе повезло!

— Несказанно повезло! Так что ты за меня не бойся, Килета. Теперь я там, куда всегда мечтал попасть! О, я надеюсь, что и твоя мечта исполнится — точно так же, как исполнилась моя!

К Орогору шагнула высокая костлявая девица, играя зазывной улыбочкой, которая совершенно не шла к ее длинной физиономии с лошадиной нижней челюстью.

— Спасибо тебе, Орогору, — онемевшими губами проговорила Килета. — Я так рада за тебя, мой старый друг! Посмотри, я плачу от радости!

— Как это мило с твоей стороны, Килета! Как благородно!

Орогору поймал пальцем слезинку Килеты и поцеловал палец.

Этот галантный жест настолько не вязался с простоватой внешностью Орогору, что Килета против воли улыбнулась.

— Прощай, Орогору. Желаю тебе счастья!

— Прощай, милая подруга.

Слово «милая» стало последней каплей в чаше отчаяния. Килета отвернулась и побрела в темноту, сдерживая слезы. Она оглянулась через плечо, но Орогору уже ушел, присоединился к своим странным спутникам. Смеясь и пританцовывая, они спешили к воротам, хотя, судя по их внешности, должны были бы горбиться и прихрамывать.

Килета шла вперед, не разбирая дороги. Когда смех Орогору и его новых друзей стих вдали, она дала волю слезам. Девушка брела по темному лесу, пока не наткнулась на дерево. Обняв могучий ствол, она рыдала так горько, что удивительно, как у нее сердце не разорвалось. Наконец она смогла признаться себе в том, что влюблена в этого неуклюжего, но славного дурачка. А он... он ее, конечно, не любил. Да, она была далеко не красавица, а Орогору... Орогору, если приглядеться к нему получше, был очень даже симпатичен, по крайней мере лицо у него было красивое — вернее, было бы красивым, не будь таким пухлым. Нет, конечно, он никогда не видел в ней женщину. И никогда не увидит. Неудивительно, что только теперь, когда Орогору был для Килеты потерян навсегда, она смогла признаться себе в том, что любит его.

* * *

Только удалившись на пару миль от того места, где бросили побитых лесничих, Дирк, Гар и Майлз устроили привал на скорую руку — нарезали соснового лапника и соорудили из него постели. Пока двое спали, третий стоял в дозоре, но не было слышно ни звуков погони, ни шагов обходящего свой участок лесничего, а ветер не доносил даже отдаленного лая гончих псов.

Поднялись с рассветом и поспешили дальше, пустив лошадей быстрым шагом. Быстрее между деревьями лошади бежать не могли, но все же так было лучше — шагая пешком, люди устали бы намного скорее. Следы запутывали всевозможными способами, так что если бы собаки и учуяли в конце концов их след, им пришлось бы для начала изрядно попотеть.

К вечеру добрались до высоченных дубов и вязов, кроны которых были настолько пышными, что солнце к земле почти не проникало, и потому подлесок здесь был низеньким и чахлым. Майлз с облегчением сполз на землю с крупа коня Гара, вздохнул и застонал от боли в мышцах.

— Мы добрались до густых лесов. Здесь нам не так грозит опасность, как вблизи от дороги, но и это ненадолго.

— Что означает: гарантии ноль. — Гар огляделся по сторонам. — И тебе не приходит на ум, как можно было затаиться в чаще леса, Майлз?

Крестьянин покачал головой.

— Ходят россказни про тайные пещеры, где хранятся богатые клады, про лесные деревни, где обитают отверженные, про затерянные города, заросшие лесом, но я, господа, в такое не больно-то верю.

— Понятно, ведь таковы сюжеты большей части сказок.

Гар нахмурился и оглянулся по сторонам.

Треснул сучок, зашелестел подлесок... К друзьям приближались шаги. Гар и Дирк развернули коней в ту сторону, откуда мог появиться кто угодно. Живо повернулся и Майлз, вмиг забыв о боли в ногах.

Из редкого подлеска, прихрамывая, выбежала женщина. Она всхлипывала и в страхе оглядывалась через плечо. Майлз, окаменев от изумления, уставился на нее. Впервые в жизни он видел существо, в движениях которого была такая совершенная, законченная женственность. Он был настолько ошарашен появлением незнакомки, что даже не додумался поднять с земли посох, и потому женщина, налетев на Майлза, ударилась о его грудь. Майлз развел руки в стороны, но незнакомка в страхе отшатнулась и дико глянула на него.

В чертах ее лица не было ничего особенного. Они были довольно правильными, но рот немного широковат, на щеках и переносице — веснушки. Волосы цвета лесного ореха были растрепаны, но Майлз не мог отвести глаз от нее, он был просто зачарован.

Губы женщины разжались, она была готова закричать, и Майлзу пришлось обнять ее — не крепко, так, чтобы не напугать.

— Девушка, не бойся! — умоляющим голосом проговорил Майлз. — Мы не причиним тебе зла, мы защитим тебя от любого...

Затрещали кусты, и из-за них показались те самые «любые»: шесть мужчин невысокого роста, но с крепкими мышцами, в грязных, оборванных рубахах и штанах. Щеки четверых украшала недельного возраста щетина, у двоих физиономии заросли клочковатыми бородами. При виде двоих конных стражников и крестьянина они остановились. Майлз завел девушку за спину и поднял с земли посох.

— А теперь идите своей дорогой, — негромко, спокойно проговорил Гар. — Тогда и нам и вам ни о чем не придется сожалеть.

Самый рослый разбойник зловеще оскалился, хрипло расхохотался и крикнул:

— Братцы, а они нас боятся!

— Но это же стражники! — возразил другой, самый молодой.

— Если нас изловят, так и так повесят! Так что прикончим мы стражников или нет — какая разница? Взять их!