Разрушенный - Лорен Ашер

вещей. Я бы предпочел иметь психически здоровых спортсменов за рулем наших машин. И не притворяйся, что у тебя не было другого дерьма, разъедающего тебя.

— Это другое. Это не имеет никакого отношения к моим навыкам вождения.

Коннор насмехается.

— О, отвали. Конечно, имеет. То, что ты принял Ксанакс в день гонки, говорит об обратном.

— Это не из-за гонок, и ты это знаешь. Тяжело находиться среди кучи людей. Я чувствую, что постоянно нахожусь в напряжении, изнуряя себя попытками не сказать что-то не то или повести себя не так.

Он закрывает ноутбук, уделяя мне все свое внимание.

— Именно это я и имел в виду. Всем не помешает кто-то, с кем можно поговорить, включая тебя. Я хочу, чтобы мои гонщики были в отличном состоянии в этом сезоне.

— Значит, Элиас тоже должен это делать?

— Я не могу сказать, кто будет посещать психолога, но я говорю, что это будешь делать ты.

— А если я ничего не скажу во время сеанса?

Он поднимает одно плечо.

— Тогда не говори. Это твой час, который ты можешь потратить как хочешь. Если ты закончил, мне нужно позвонить. И не опаздывайте на свой первый сеанс. — Он отстраняет меня кивком в сторону своей двери.

Я ворчу на прощание, направляясь к кабинету доктора Шварца, нового дополнения Маккой к моему личному аду.

Я стучусь в его дверь. Он открывает ее, впуская меня в свой кабинет с кушеткой, слабым освещением и свечой, пахнущей так, будто я попал на съемочную площадку «Великого британского шоу выпечки». Какой, блядь, дзен с его стороны.

— Добро пожаловать, Джакс. Приятно познакомиться. — Доктор Шварц занимает место напротив меня. Его карие глаза говорят о спокойствии и доброжелательности, в то время как мои говорят, что лучше бы меня трахнули в задницу бензопилой, чем находиться здесь.

Графично, но странно образно.

— Ну, доктор Шварц, я слышал, что до конца сезона я буду приходить к вам каждую неделю.

Он проводит рукой по своим каштановым волосам, прежде чем поправить толстые очки.

— Пожалуйста, зови меня Том. И да, мне сказали, что мы будем встречаться раз в неделю, но я буду на связи, если понадоблюсь тебе для дополнительных занятий. — Его слова звучат с южным акцентом.

— Вряд-ли.

Он усмехается.

— Большинство спортсменов вначале сопротивляются работе с психологом. Поначалу может быть страшно открыться кому-то, особенно тем, кто постоянно находится в центре внимания. Понятно, как хочется сохранить свою личную жизнь в тайне.

— Что ты можешь знать о спортсменах?

— Я спортивный психолог, что означает, что я специализируюсь на высокопоставленных клиентах, которые имеют дело со стрессами, не свойственными обычному человеку. Я работал с НФЛ и НБА. Хотя я новичок в Формуле-1, могу заверить тебя, что теперь я буду смотреть ее по воскресеньям.

Что ж, похоже, у Тома есть кое-какие верительные грамоты.

— Потрясающе.

— Итак, как ты думаешь, почему ты здесь? — Он сцепил руки вместе.

— Потому что Коннор в настроении, чтобы ему надрали задницу.

Том поднимает бровь.

Я продолжаю.

— И если ты не в курсе, я не хочу здесь находиться. Это самая большая трата часа, когда у меня и так мало времени.

— Принято к сведению. Я лишь надеюсь, что со временем ты начнёшь получать удовольствие от наших совместных сеансов. Моя работа заключается в том, чтобы помочь сделать твое время с Ф1 легче, а не труднее. — Его улыбка достигает глаз.

— Моя жизнь была бы проще, если бы меня не заставляли делать это каждую неделю.

Том наклоняется вперед в своем кресле, его взгляд смягчает мой дискомфорт.

— Я понимаю, что это не совсем то, чего ты хочешь. Никто не любит, когда его принуждают к чему-то, особенно к тому, что требует высказывать свои личные мысли незнакомому человеку. Если ты не возражаешь, я спрошу, что в этом процессе кажется вынужденным?

— Коннор заставил меня. Буквально. Это прописано в моем контракте. — Я дергаю себя за волосы.

— Хотя это часть твоего контракта, все, о чем ты хочешь говорить, зависит от тебя. Есть ли вообще что-то, что ты хотел бы получить от посещения этих еженедельных сессий?

— Кроме того, чтобы выжить в течение часа под твоим микроскопом?

Том усмехается.

— Я здесь для всего, что тебе нужно. Моя работа заключается не в том, чтобы оценивать тебя, а в том, чтобы помочь тебе справиться с серьезными стрессами — как на трассе, так и в жизни.

— Звучит заманчиво. — Звучит как кошмар, но Том не должен знать об этом.

— Если ты не против, я бы хотел поставить некоторые цели для лечения. Это то, что я делаю со всеми своими клиентами.

— Легко. Цель 1: выжить в этом сезоне. Цель 2: надрать задницу всем остальным. Цель 3: выиграть еще один чемпионат мира.

Он наклоняет голову.

— Все твои цели связаны с Формулой-1?

— Разве в этом есть что-то плохое?

— Нет, это типично для спортсменов. Возможно, твои цели изменятся, когда ты посетишь больше занятий и станешь чувствовать себя со мной более комфортно.

— Отлично. — Я прислоняюсь головой к дивану и начинаю считать потолочные плитки.

— Это твой час, когда ты можешь делать все, что хочешь, и говорить все, что чувствуешь, Джакс. Воспользуйся этим или молчи.

— Ты не заставишь меня говорить? — я скрещиваю руки.

— Возможно, я задам тебе несколько вопросов, но у тебя есть право отказаться от них. Как я уже сказал, это твой час, и ты можешь сделать из него все, что захочешь.

— Тогда я предпочитаю молчать, большое спасибо.

— Очень хорошо. — Том держит свое слово и молчит до конца нашего сеанса. Каким-то образом час проходит быстрее, чем ожидалось, и я считаю потолочные плитки, чтобы скоротать время.

— В то же время на следующей неделе? — Том протягивает мне свою ладонь, когда я выхожу из комнаты.

Я беру ее и хорошенько встряхиваю.

— Конечно. Не то чтобы у меня был выбор.

— У всех нас есть выбор в жизни. Ты сделал выбор не говорить, как и я сделал выбор молчать. Ошибка людей в том, что они думают, что у них нет других вариантов. Альтернативы есть всегда, просто они не всегда самые простые.

Я стараюсь занять себя в ночь перед тренировочными заездами Гран-при Испании. Среди попыток — тренировки, приготовление ужина на маленькой кухне, непригодной для чего-либо, не взятого прямо из морозильной камеры, и просмотр эпизода телешоу, рекомендованного моей мамой. Очевидно, что последняя попытка была глупым решением, поскольку Елена присела на маленьком диванчике рядом со мной и заявила, что ей нравится