Запрет на любовь. На грани - Сюзанна Брокман

– Мать Мэри-Лу живет в городке Уалдо к северо-западу от Гейнсвилла, – взволнованно сообщила ему Алисса. – По-моему, это отличная зацепка.

– Можешь отвезти меня обратно на Камилла-стрит? – спросил у нее голос Старретта. – Я там оставил машину.

– Что? – переспросила она. – Сэм, о чем ты думаешь?

Макс прекрасно понимал, о чем тот думает. О том, что уже через несколько часов может оказаться в Гейнсвилле.

– Алисса, ради бога, отговори его от этого.

– Я все равно не засну сегодня, – убеждал ее Сэм. – Лучше уж поехать…

– Ты ведь устал, – возразила Алисса. – Давай подождем до утра…

– Я не могу ждать. Прости, Лис. – Он говорил серьезно и, кажется, искренне. – Я знаю, шансов почти нет, но все-таки, вдруг Мэри-Лу и Хейли в Уалдо?

– Хорошо, – отозвалась Алисса. – Только одному тебе ехать нельзя. Я обещала Конеско, что присмотрю за тобой, и потом…

– Нет! – почти закричал Макс. – Нет и нет! Что ты там творишь, Локке? Черт возьми, переговорщик из тебя совсем никакой. Ты уже уступаешь. Давай я сам с ним поговорю.

– Макс хочет поговорить с тобой, – сказала она в сторону.

Теперь трубка заговорила голосом Старретта:

– Слушаю.

– Если ты поедешь туда сегодня, то она обязательно поедет с тобой, – сообщил ему Макс. – И тебе это прекрасно известно. И еще тебе известно, что она никогда не признается в том, как устала. Дай ей отдохнуть, Старретт.

– Я сяду за руль. А она может поспать в машине.

– Завтра утром я организую для вас вертолет, и вы долетите туда…

– Послушай, мне очень жаль, – перебил его Сэм. – Ты надеешься уговорить меня не ехать?

– И не искать свою дочь? – договорил за него Макс и вздохнул: – Да, я понимаю. – Он опять вздохнул. – Я не хотел говорить тебе этого, но… Если обидишь Алиссу, то пожалеешь, что родился.

Большинство людей, знающих Макса, наложили бы в штаны, если бы он заговорил с ними этим ледяным тоном. Старретт только засмеялся:

– Я приму это к сведению, Макс.

Макс Багат считался одним из лучших переговорщиков в ФБР. Он был профессионалом. Он умел разгадывать намерения людей по тому, что они ему не сказали. А Сэм Старретт не сказал: «Договорились, Макс. Обещаю держаться от Алиссы подальше», и это со всей очевидностью свидетельствовало о его намерении делать как раз обратное.

– Послушай, что я скажу тебе, Старретт, – отчеканил он. – Я могу закопать тебя навсегда. Одно мое слово – и с завтрашнего дня и до самой пенсии ты будешь перебирать бумажки в кабинете без окон и кондиционера. Советую не забывать об этом ни на минуту.

– Ушам своим не верю, – это уже голос Алиссы. – Неужели ты, в самом деле, ему угрожаешь?

Черт! Если попался, лучше говорить правду.

– Да, – признался Макс. – Угрожаю. Только, похоже, он не очень-то испугался. Если он не слышал, будь любезна, передай ему насчет окон и кондиционера, потому что я…

– До свидания, Макс.

– Алисса, подожди…

Она уже отключилась.

Черт, черт, черт.

Завтра он точно едет в Тампу.

То есть, в Сарасоту.

В Са-ра-со-ту!

Господи боже мой.

Макс выбросил рисовые хлопья в ведро, швырнул тарелку в раковину, и та, естественно, разбилась. Потирая затылок, он прошел в кабинет и постарался не думать больше ни об Алиссе, ни о Сэме, ни о Томе Паолетти.

Ни о Джине.

Он даже включил компьютер и начал просматривать план завтрашней беседы с президентом, надеясь, что это поможет.

Не помогло.

– А он ведь тебя правда любит, – сказал Сэм.

Оторвавшись от дороги, Алисса бросила на него косой взгляд, но не смогла разобрать выражения лица, наполовину закрытого козырьком бейсболки. А она-то думала, что Сэм спит. Размечталась.

– Да, – коротко ответила Алисса, не желая развивать эту тему. Потому что прекрасно знала, что Макс ее не любит. По крайней мере, в том смысле, который вкладывает в это слово Сэм Старретт.

Они с Максом друзья. Правда, это немного странноватая дружба. И, надо признаться, когда-то их отношения едва не стали гораздо более близкими. Тогда они часто ужинали вместе. И разговаривали до поздней ночи. И не раз целовались. Но на самой границе, отделяющей дружбу от любовной связи, Макс вдруг остановился.

Алисса не хотела останавливаться. Очень не хотела.

Все произошло однажды вечером, почти год назад, когда они с Максом ужинали у нее в квартире. Алисса не любила вспоминать этот ужин. Сначала они выпили по два бокала вина, потом еще по одному, потом начали целоваться, потом продолжили, а потом…

Все кончилось тем, что, наполовину раздетые, они уже лежали на ее диване, и за весь вечер она ни разу не вспомнила о Сэме Старретте, и была вполне, вполне готова довести до логического конца свои отношения с мужчиной, который очень хорошо к ней относился, который умел ее слушать и искренне хотел знать, о чем она думает и что чувствует, но…

Но в последний момент Макс нажал на тормоза.

Потому что так и не смог забыть о том, что Алисса – его подчиненная.

И даже имел наглость спросить ее, не согласна ли она уволиться из их самого престижного и элитного подразделения ФБР? И совершенно недвусмысленно объяснил, что только в том случае, если она перейдет в другой отдел – разумеется, без всякой помощи или протекции с его стороны! – сексуальные отношения между ними станут возможными.

После этого он, конечно, попросил прощения. Очень темпераментно. В какой-то момент Алиссе даже показалось, что он готов заплакать. Еще никогда в жизни ее не отвергали при таких странных обстоятельствах. Она ясно видела, что Макс хочет остаться с ней не меньше, чем она хочет оставить его у себя. Хочет, но действительно не может.

И хотя к этому моменту Алисса сама уже наполовину разделась и как раз расстегивала Максу штаны, подобная сила воли и верность принципам не могли не произвести на нее впечатление. Конечно, было бы лучше, если бы он сообщил ей о своих принципах до того, как они перебрались на диван, но тем не менее…

После того эпизода Алисса, кажется, влюбилась в Макса Багата еще больше.

Что было совершенно закономерно. Она всегда влюблялась в мужчин, которых не могла заполучить. И которых не должна была желать.

Макс не допустил того, чтобы это странное происшествие испортило их дружбу. Поцелуи и романтические ужины прекратились, но они по-прежнему беседовали до глубокой ночи. Он приложил к этому массу стараний, бесконечно звонил ей и заходил, захватив с собой пиццу и пиво, и наконец Алисса почти забыла о том, что когда-то хотела и готова была переспать с ним.