Голая королева. Белая гвардия-3 - Александр Бушков

Эжени прошла мимо, не удостоив их и взглядом, уверенно открыла своим ключом дверь и исчезла в квартире. Мазур глянул на часы, отсек время, расстегнул белый пиджак до конца, расстегнул наплечную кобуру, большим пальцем отвел ремешок в сторону, чтобы ловчее было выхватить пистолет. Пошел отсчет…

Минута, полторы, минута сорок пять, две…

Замок квартиры едва слышно щелкнул, дверь распахнулась, и появился совершенно неожиданный персонаж — рослый, элегантно одетый, весь в белом негр. При всем своем мастерстве так не смогли бы замаскироваться ни Акинфиев, ни Эжени.

Незнакомец принялся спокойно запирать дверь, он прекрасно держался — невозмутимо, несуетливо — но по взгляду искоса, быстрому, колючему, Мазур понял: их срисовал профессионал.

Тут уж ничего не оставалось, как действовать… Мазур взялся за рукоятку пистолета, готовый выхватить его и вскочить…

Верзила начал раньше — он, задирая полу пиджака, отскочил, укрывшись за углом шахты лифта — и в следующий миг над головами троицы прострекотала автоматная очередь, звонко рассыпалось высокое окно…

Они моментально рухнули на пол, рассредоточившись, прикрываясь роскошными креслами. Мазур не видел противника, но все равно два раза выстрелил в ту сторону. Жестом приказал остальным не стрелять. Теперь следовало поиграть в «терпелку» — посмотреть, у кого раньше не выдержат нервы…

Увы, первыми, у кого они не выдержали, оказались агенты Мтанги. Услышав, как громко распахнулась, ударившись о стену, дверь черного хода, как там что-то завопили на местном, Мазур приподнялся на локте, хотел заорать, чтобы брали живым, непременно живым…

Опоздал. Затрещали сразу несколько автоматов, слышно было, как на пол рухнуло тяжелое тело, потом выскочил сержант в штатском, с «узиком» в одной руке. И прямо-таки просиял:

— Все живы, мон колонель?

Мазур вскочил и в три прыжка оказался рядом с дверью лифта. Верзила неподвижно лежал навзничь, откинув руку с крохотным германским автоматиком, который очень удобно прятать под одеждой. Белоснежный костюм от штиблет до воротника покрыт алыми пятнами, две пули попали в лицо…

Чуть попятившись под бешеным взглядом Мазура, сержант растерянно забормотал:

— Мы думали, он вас убил, мон колонель, было тихо…

Воспитывать урода некогда. Перебросив пистолет в левую руку, Мазур выхватил отмычку и кивнул своим. Отмычка сработала моментально, не хуже настоящего ключа, он пнул дверь и первым ворвался в обширную прихожую с зеркальной стеной. Повинуясь его жесту, Лаврик с Флорисьеном кинулись мимо него в глубь квартиры — а Мазур, уже зная наперед, что никого они там не найдут, медленно подошел, остановился над лежащей навзничь фигуркой в белом брючном костюме: парик не съехал, очки не свалились, пользуясь затрепанной цитатой, можно было бы сказать, что она безмятежно спит, если бы не маленькое пятно аккурат против сердца, опалившее белоснежную ткань. Крови не было, в таких случаях ее часто и не бывает.

Слышно было, как Лаврик с Флорисьеном шерудят по комнатам — ну, ясно уже без толку… Опустившись в стоявшее тут же низкое мягкое кресло, он сунул пистолет в кобуру, закурил и грязно выругался.

Объяснение имелось одно-единственное. Та самая загвоздочка, которой опасался Лаврик. Эта холеная сучка, дура чертова, все же подала сигнал тревоги (несомненно, заранее оговоренный) уже во время телефонного разговора с князем в их присутствии. Быть может, им было четырежды, сверх обычной нормы, употребленное «милый». Быть может, «милый» само по себе было сигналом тревоги.

Или какое-нибудь другое произнесенное слово… или, наоборот, не сказанное. Гадать можно до бесконечности, ответа все равно не будет. Главное, она подала сигнал тревоги, прекрасно зная, что проконтролировать ее невозможно. Другого объяснения просто не существует. Когда они ехали к этой стерве, слежки за ними не было, сто процентов. А допустить, что в комнате, где Эжени их принимала, стояло подслушивающее устройство, и Акинфиев из этой квартиры слушал их разговор — из области дурной фантастики. Отпадал и более реальный вариант: один из многочисленных слуг в особняке, агент Акинфиева, доложил шефу о визите двух незнакомцев и подробно их описал. Теоретически такое могло случиться, а на практике — «слухачи» докладывали, что после телефонного разговора Эжени с князем больше не было ни единого звонка, ни в квартиру, ни из квартиры. Князь здесь, несомненно, был, но, получив сигнал тревоги, немедленно смылся до появления наружки. Это никак не стоит зачислять в промахи, виновных просто-напросто нет: даже если бы Мазур прямо от мадам Соланж позвонил Мтанге, а тот немедленно принялся ставить бы облаву, Акинфиеву все равно хватило бы времени, чтобы слинять.

Дура, дура, подумал Мазур, мельком бросив взгляд на неподвижное тело посреди прихожей. Почему ее непременно следовало убрать? Уж конечно, не из мести — оставим эти штучки сценаристам фильмов о Джеймсе Бонде. Гораздо более жизненна другая версия, благо прецедентов хватает. За три с лишним года общения с князем она ненароком увидела или услышала что-то такое, о чем никак не следовало знать людям вроде Мазура. Вполне возможно (и так часто случалось) сама она не придала ни малейшего значения увиденному или услышанному — но при подробном допросе могла вспомнить и рассказать. Не так уж редко случается, когда человек живет себе, поживает, представления не имея, что располагает информацией, смертельно опасной в первую очередь для него самого.

Появились Лаврик с Флорисьеном, все еще державшие пистолеты в опущенных руках. Унылые, пришибленные, ссутулившиеся.

— Под кроватью смотрели? — спросил Мазур.

Лаврик ответил короткой смачной фразой на языке родных осин, послав Мазура по совершенно неприемлемому адресу.

— Ладно, извини, — сказал Мазур. — Это я от злости, у всех нервы… Ну что же, не бывает худа без добра… Думается мне, теперь мы совершенно точно знаем, что князь в курсе, в игре. Пустячок, но полезный… Флорисьен!

— Слушаю, мон колонель?

— В таком доме непременно есть управитель или как он там еще называется. Разыщите его и допросите как следует. Все, что он знает о господине, снимавшем эту квартиру. С упором на сегодняшнее число. Только сначала отправьте своих, пусть допросят всю здешнюю прислугу, ее должно быть немало. Опять-таки с упором на сегодняшнее число. Я видел, тут шляются какие-то рожи наподобие коридорных. Быть может, наш друг, не заморачиваясь приемчиками из дешевых шпионских романов, прозаически попросил кого-то из них подогнать такси. Возле таких домов всегда пасутся таксисты, вон, с лестницы было видно, что их там и сейчас с полдюжины… Все понятно?

— Так точно, мой колонель, — сказал Флорисьен. — Разрешите идти?

— Идите, — сказал Мазур.

Когда они остались вдвоем, Лаврик подошел, остановился над трупом, покачался с пятки на носок, без всякого выражения глядя на погубившую саму себя красотку. Заключил:

— Дура. Наверняка тогда же подала сигнал, — и добавил так, словно извинялся: — Но ведь я ничего не мог сделать…