Райшаария - Татьяна Фомина

смогу отказаться от десерта? – улыбаясь одними губами, протянул Громов.

– Мы бы смогли приготовить для вас особенный, экзотический десерт, – облизнув губы, протянула блондиночка.

– О! Нет! Увольте! С детства не выношу экзотических фруктов, они на вкус похожи на мыло!

Я с огромным удовольствием наблюдала, как блондиночка стояла, открыв рот, и не знала, что сказать. Потом она подняла подбородок, вызывающе посмотрела на Громова и, развернувшись, ушла с дороги. За ней поспешили остальные сирены. Только сейчас Громов отпустил мою руку, предлагая идти дальше.

Мы без других препятствий вышли на улицу. Я с огромным облегчением втянула в легкие свежий воздух. Все-таки, несмотря на кондиционеры, в зале дышать было тяжело. Громов посмотрел на мою спину и, не касаясь, провел рукой.

– Вроде, ничего нет, – сказал он.

– Что? – не поняла я.

– Ни одной стрелы в спине нет!

Он это серьезно? Да с ним, как за каменной стеной!

Я все-таки смутилась.

– Наверное, все-таки вам не стоило из-за меня уходить. Вдруг вы понадобитесь Марине.

– Зачем? – удивился Громов.

– Не знаю, – ответила я. Зачем нужны личные водители? Вдруг ей нужно будет уехать?

– Я, действительно, приехал сюда только из-за вас.

Да, ладно? Нет. Приятно, конечно. Но. Я привыкла реально смотреть на вещи. Я далеко не красавица, до тех же «сирен» мне ой, как далеко. Да, и потом мне уже давно за тридцать. И конкуренцию с молодыми девчонками я не потяну, да и не собираюсь. Оно мне не надо. А тут?

– И что же я такого натворила? – осторожно поинтересовалась я. Нет, ну надо же мне знать, что опять не так!

Громов рассмеялся. Все-таки, он здесь совсем другой.

Мы никуда не поехали. Мы пошли пешком. Погода была прекрасная. Вечерело. И легкая прохлада была такой приятной после замкнутого помещения. Привыкла я к свободе! Не могу долго находиться взаперти.  Мы просто гуляли по городу. Разговаривая ни о чем. Я все пыталась понять, как он относится к своим «снам», и не могла. Ни намека! Значит, я оказалась права. Для него это просто сны.

Проводив меня до дома, Громов извинился за прошлый визит своей мамы. Я про него уже и забыла! Но не вытерпела и спросила, как она узнал адрес, где я живу.

Громов немного смутился, но ответил:

– Мама – бывшая следователь. И для нее это не составляет проблемы, – честно сказал он.

Вот даже как! По всему, бывших следователей не бывает.

– А что она хотела от меня?

– Этого она мне не сказала. Даже и не знаю, как она, вообще, про тебя узнала, – Громов потер подбородок.

«Тебя!»  Ну, слава, богу! А-то все «вы», да «вы»! И как потом мне во сне с ним целоваться?

– Извини.

И все. Он исчез! Такое ощущение, что чего-то испугался и сбежал! Вот никогда бы не подумала, что Громова можно чем-то напугать!

Следующая неделя была относительно спокойной. Днем, как обычно. Работа, дети, дом. А ночью. У меня складывалось впечатление, что я начала жить в своих снах, а спать в обычной жизни. По-другому, я это объяснить не могу.

Да мы были там вместе. Чтобы я не делала. Даже, если и старалась не искать его. Он сам находил меня. Потом мы вместе плавали. Я привыкла к этому и уже не боялась. Про свои полеты я ему не рассказывала, так как боялась, что он не поймет, или не поверит. В воде он был словно в родной стихии. И, когда, мы выходили на берег, он был просто неистовым, и страстным, словно, ему нужно было выплеснуть всю энергию, которая в нем была. Иногда мы не успевали добраться до берега, и занимались любовью прямо в воде. А иногда он выносил меня на руках, находясь внутри меня. Потом он немного успокаивался и был нежным….

Я не могла понять, почему никто не может проявлять такие чувства в нашем мире? И мне, кажется, что я нашла ответ. Точнее, их два, а может даже и больше. Люди, я имею ввиду, живущих на Земле, боятся проявлять свои чувства. Они зажаты рамками приличий и условностей, принятых в нашем обществе. Они зависят от мнения других, от правил, который не понятно кто придумал. Вот пример. Он приходит домой, целует тебя в шею и обнимает. Он так скучал весь день, что просто готов любить тебя прямо здесь, на кухне! Но в ответ слышит: «Перестань! Сейчас будем ужинать!» Да, ему не нужен сейчас ужин! Ему нужна ты! Здесь, сейчас, на этом столе, на который ты ставишь тарелку борща! Но ведь борщ может подождать! Но нет! Так нельзя! Это же стол, мы за ним едим! И что? Его помыть нельзя? Это не беда! Беда – это, когда капот слишком горячий! А стол…. А потом, когда он будет звонить и спросит, чем ты занимаешься. Ты просто ответишь: «Вытираю стол!» Поверь, он не вспомнит твой борщ, он вспомнит, как любил тебя на этом столе…. И следующий его шаг легко предугадать, что он сделает, когда ты напомнишь ему об этом? Задержится с друзьями? Да, и с друзьями ли? Нет. Он пойдет к тебе, и не просто пойдет, а полетит. Потому, что дома ты просто вытираешь стол…. Но, нет. Тебе нужно поставить тарелку борща! А ведь есть-то и не хотелось! И, не дай бог, еще вечером услышать: « Я так устала, давай спать!» Давай. А потом он обязательно встретит ее. Ту, которая готова и здесь, и сейчас, и еще раз! А уже потом придет к тебе на борщ. И просто спать.

Это теперь я поняла, что мы сами виноваты в том, что от нас уходят и нас бросают. Слишком часто болит голова. А теперь? Не болит? Или болит, но уже по другому поводу?

Наверное, и моя семья распалась потому, что нам не хватило тех эмоций и чувств, которые захлестнули меня сейчас. У нас было все «правильно»! А кто сказал, что именно так правильно. Я не знаю. По крайней мере, я раскрыла в себе такие чувства, о которых не могла даже и подозревать. Возможно, что женщины после 30 более чувствительны. Или же просто сейчас рядом тот мужчина, с которым хочется забыть обо всем на свете. Мне кажется, что все-таки второе. Когда рядом с тобой тот, кто не просто тебе нужен, а с кем ты чувствуешь себя одним целым, и для тебя совершенно не важно, где