Любовь на коротком поводке - Ольга Горышина

Надеюсь, что собака. Я к нему не приставала: наоборот стояла столбом с чужим букетом на чужой территории, которую превратила в минное поле. Благими намерениями, как говорится…

— Сидеть!

Был бы стул, я б тоже села, как Агата. Быстро и четко, без всякого упрашивания и поглаживания по спинке. У меня аж между лопаток зачесалось. К счастью, огромный букет спас меня от цирковых телодвижений. Олег держал за ошейник Агату, но я тоже чувствовала на шее удавку. Ослабьте хватку, господин Лефлер. Пожалуйста…

— Мне очень интересно, что вы обе до сих пор делаете в моем доме?

Мне тоже очень интересно, что сейчас ответит мой язык, потому что мозг упрямо или, скорее, растерянно молчал. Агата рванулась то ли просто в сторону, то ли ко мне, но Олег зачем-то удержал ее у ноги.

— Что-то случилось?

Да, у тебя со зрением! Ты коробки не видишь? Нет, увидел… Это у меня со слухом проблемы, в вопросе «то» не прозвучало. Что случилось с моим решением не помогать?

— Мне было скучно. В доме пахло краской. Работать во дворе я не могла. Ну и вот… Надеюсь, я не купила ничего лишнего, хотя я точно не все купила, что тебе требуется…

Он отпустил собаку и сделал шаг — ко мне, под первые аккорды собачьего вальса: Агата больше не наскакивала на него, но лаяла, требуя внимания к собственной персоне. Чего ещё она могла требовать?

— Надеюсь, ты купила себе подарок тоже?

Он не успел закончить вопроса, а я уже трясла головой.

— Я ж просил… — голос у него звучал достаточно ровно. — Так сложно?

— Мне ничего не надо…

Между нами был букет, оставался букет… Пока целый, несмятый. Нет, полиэтилен уже возмущённо зашуршал.

— Своим отказом ты ставишь меня в совершенно дурацкое положение…

Я? Это ты меня поставил в дурацкое положение — посреди пустого дома, обложенную пустыми коробками и колючими цветами…

— Я ведь не знаю, что купить для тебя, кроме цветов…

— Это мне? — выглянули из-за букета мои испуганные глаза.

— Ну не Агате ж! — почти рассмеялся Олег, почти… рассмеялся, а я готова была расплакаться…

— Я даже не знаю, есть ли у Лолы такая большая ваза…

— А большая ванна есть, чтобы замочить цветы по-старинке?

Пришлось поймать улыбку и послать ответную.

— Или швырнём в бассейн? — выдал, подмигнув. — Цветы-то за него, а за все остальное… Ну я даже не знаю…

Олег улыбнулся ещё шире и вырвал у меня букет, помахал им перед любопытным собачьим носом и сунул в верхнюю пустую коробку. Я не успела удостовериться в сохранности цветов — взгляд дошёл лишь до полусогнутой руки, а потом я увидела отблеск от часов и почувствовала холодной щекой горячие пальцы. Подняла глаза, но увидела уже только губы за длинное мгновение до того, как почувствовала их. Однако ж не успела даже подумать, отвечать, не отвечать, как отвечать стало просто не на что. Олег отстранился, хотя пальцев с лица не убрал, даже сильнее вдавил ими кожу вспыхнувшей щеки.

— Агата съела мою кашу?

Я кивнула: нервно, потому что во рту надулся огромный пузырь и сейчас готовился лопнуть: и прыснуть я могла либо от смеха, либо обыкновенной слюной. Ни того, ни другого допускать было нельзя, хотя я так до конца ещё не поняла, что уже допустила. Надо открыть рот раньше, чем он откроется сам.

— Я сварила рассольник. Она его не ест.

— Ей его не дают просто. Собаки едят все, а я так и не позавтракал…

Этого не было на завтрак и никто не предлагал поцелуи аперитивом к ужину. Раннему. Наверное, в детстве Олежка таскал варенье из бабушкиного буфета без всякого спроса.

— Спасибо…

Перебивать аппетит дурацкими поцелуями Олег не собирался — хотя существовала реальная опасность, что аперитив ему просто-напросто не понравился: годовая выдержка даже не всякому вину добавляет терпкости. Я сглотнула обиду — прямо-таки винный уксус, и решила выйти из ситуации с высоко поднятой головой, пусть и не увенчанной пустой коробкой. К счастью, я в нее даже не села, а то узнала бы на горьком опыте, насколько розы родственники кактусам, но все равно малость подпирала выстроенную собственноручно пирамидку.

— За что? — я с трудом разлепила губы, но голос прозвучал на радость мне и на злость Олежке (ну я бы злилась на его месте, а как иначе?) довольно-таки ровно.

Герой-неудавшийся-любовник скривил губы, от которых я заставила себя отвести взгляд, чтобы в нем не проскользнула голодная искорка: нет, он не сумел раздуть в моем теле огонь, или не успел — слишком кратким был наш контакт. Да, вот именно — я чувствовала себя в объятьях пришельца из внеземной цивилизации, не имея понятия, что девушки его круга делают, когда им вот так без спроса и без слов говорят «спасибо».

Наверное, все же не трясут перед носом кобеля поводком, а я именно это и делала — просто не знала, как и куда спрятать руку: ты все ударить норовишь? Именно такой со стороны и выглядела моя поза. Вот точно… Ответь уже, и я сразу же позову Агату, а то рука держать удавку устала… Чуть ведь не саданула тебя по спине, решив обнять. Да, решив… Ну, а что такого? По закону жанра существует только два варианта выхода из сложившейся ситуации: пощечина или в засос, будто только о поцелуе и мечтала. Пощечин я никогда не давала… И в общем-то господин Лефлер ничем пока что не заслужил того, чтобы стать моим подопытным кроликом.

— За шаг, который первой сделала мне навстречу.

Ох, через рой дурацких мыслей прорвался наконец его простой ответ, и я поставила ногу на место и не стала отступать к коробкам вплотную. Какой еще шаг? Так вот прямо и хотелось спросить, но я продолжала смотреть на него во все глаза, сжав все зубы и все пальцы — только б не поцапаться сейчас. Я же ему рассольник предложила сама… А если он действительно ничерта не жрал сегодня? И действительно мечтал с утра о гречневой каше? Ну черт его знает, о чем может мечтать человек, который в состоянии каждую (ну, скажем так, почти каждую) мечту воплотить в реальность, всего лишь приложив к терминалу кредитку. О гречке, конечно!

— Ты обнадежила меня утренним звонком, а этого… — Олег поднял руку, но тут же уронил. — Я не ждал никак. Спасибо…

И улыбнулся. И даже сумел удержать улыбку на лице, не уронил к моим ногам, а то Агата, которая уже там отиралась с раскрытой пастью, схватила бы улыбку еще в воздухе.

— Ты права…

Интересно в чем? Не делайте таких больших пауз, господин Лефлер. Или мысли подтормаживают? Или вы думаете совсем не о том, о чем говорите? Да, да, в чем, вы там говорите, я права, в конце-то концов и наконец?!

— Ты один шаг, я другой, и вот мы уже столкнулись лбами…

— Не совсем лбами…

Мне хотелось рассмеяться: может, смех на самом деле мой единственный выход из этого дурацкого диалога или, скорее, монолога господина Лефлера: с голодухи и после тяжелого рабочего дня и не такой бред нести будешь.