Мой палач - Надежда Олешкевич

яркий солнечный свет, заставивший прищуриться и прикрыть их рукой.

— Наконец, — я широко улыбнулась, шумно втягивая воздух.

Лишь спустя пару минут у меня появилась возможность нормально рассмотреть комнату, в которую я попала. Это был рабочий кабинет, полностью выполненный в черном цвете. В центре находился стол с рельефными ножками, на краю которого разместился круглый поднос с графином, наполовину заполненным темно-бордовой жидкостью, и двумя бокалами. Хоть помещение и было темным, его полностью заполнил солнечный свет, льющийся из высокого арочного окна, занимавшего чуть ли не большую половину стены.

Я сделала короткий неуверенный шаг. Казалось, вот-вот — и меня схватят за проникновение в чужой дом. Однако жизнь здесь словно застыла. И только размеренный звук часов нарушал поселившееся в этой комнате спокойствие. Мне первым делом захотелось поежиться от ощущения тянувшейся со всех сторон чопорности, но вместо этого я застыла, услышав далекий звонкий смех.

И стоило мне подойти к окну, как тишину нарушил собственный вздох, полный удивления. Представшая картина с трудом укладывалась в голове. Я никогда бы не подумала, что смогу увидеть подобное…

Сколько раз до меня доходили слухи, что Тиррен — жестокий убийца, неспособный на чувства, что рядом с ним люди могут только сохнут от тоски. Еще в лесном лагере мне пришлось узнать о нем неимоверное количество подробностей, от которых уши начинали закручиваться в трубочку. Со слов тех женщин, он являлся бессердечным, грубым, каменной статуей, способным уничтожить человека всего одним взглядом. Они убеждали меня, что если задеть палача случайно плечом, то он без суда немедля отправит тебя на виселицу.

Первые секунды оцепенения плавно переросли в желание рассмеяться. Я знала, что формировать мнение о человеке нужно самому, старалась и с Тирреном так поступать, но даже то, что у меня вышло, не стыковалось с тем, что видели сейчас мои глаза.

Зеленая лужайка, окантованная маленькими голубыми цветами, стала пристанищем палача для утреннего чаепития. Он расслабленно сидел в кресле возле небольшого кругленького столика, вытянув ноги, и читал газету. На нем были кремовые брюки и белая рубашка, подчеркивавшая смуглость кожи. А вокруг него бегала маленькая девочка, махала руками, словно что-то рассказывала и пыталась привлечь его внимание.

В какой-то момент мужчина все-таки посмотрел на малышку и широко улыбнулся.

А я вот, наоборот, судорожно сглотнула, ощущая, как в сердце что-то кольнуло. Казалось, это была крохотная иголочка, которая проткнула мыльный пузырь, позволив вырваться наружу чему-то теплому и очень нежному. Я взглянула на свои пальцы. В подушечках появилось едва ощутимое покалывание, заставившее меня потереть их друг о друга, а затем сжать руку в кулак и прижать его к груди.

Силы магические, почему невозможно повернуть время вспять? Нельзя мне было сюда идти, не стоило направляться в его дом и видеть эту картину.

Я на долю секунды прикрыла глаза и тяжело вздохнула, неистово желая убрать ненужные чувства. Но стоило взглянуть на необычную парочку за окном, как все мысли вылетели из головы.

Тиррен отложил газету на столик и усадил на колени девочку с такими же темными волосами, как и у него. Она, в свою очередь, чуть приобняла мужчину, а второй ручкой начала интенсивно махать, явно описывая что-то поистине завораживающее. Жаль, слова не достигли моих ушей, а так хотелось понять, чем с таким воодушевлением делилась с ним принцесса в нежно-голубом платье.

Девочка настолько увлеклась, что нечаянно задела кружку — ее содержимое вылилось на землю. Мое сердце замерло в ожидании. Казалось, реакция мужчины сейчас была самой важной в жизни. Будто появись у него на лице не та эмоция, сделай он что-нибудь не то — и мнение о нем никогда нельзя будет изменить в лучшую сторону.

Палач выжидающе посмотрел на девочку, без строгости или упрека, к тому же теплая улыбка так и не сошла до конца с его губ. Зато малышка сама спрыгнула с колен, поправила свои и без того идеально уложенные в пучок волосы и подняла кружку. Она проверила ее содержимое, отошла в сторону и вылила незначительные остатки в кусты, а затем поставила чашку обратно на столик, отодвинув ее подальше от мужчины. Не прошло и секунды, как необычная девочка кого-то позвала, повернувшись в сторону дома, а затем приподняла руки в просьбе снова усадить себя на колени, что Тиррен без промедления и сделал.

Наверное, я превратилась в статую. Мне не хотелось упустить ни малейшей детали в общении мужчины и маленькой принцессы, скорее всего, являвшейся его дочерью. Разве может жестокий и черствый человек вот так смотреть на ребенка, поправлять платьице, ловить иногда ладошку, чтобы поцеловать ее тыльную сторону? Малышка, которой я не дала бы и пяти, в такие моменты смеялась, убирала его руку на подлокотник и продолжала что-то рассказывать.

Все-таки Тиррен сейчас выглядел иначе. Черты лица не были такими заостренными, в его позе читалась расслабленность, а стоило ему рассмеяться… Казалось, первый палач империи на подобное не способен. Мне неистово захотелось оказаться рядом с ними и услышать все своими ушами, удостовериться, что он и вправду смеется.

Я отодвинула шторку, приблизилась к стеклу и даже прикоснулась к нему подушечками пальцев, не в силах оторваться от этого зрелища. Все-таки стоило подумать о скрытности, ведь в следующую секунду палач поднял голову и посмотрел прямо на меня. По спине пробежалась холодная змейка, заставившая вздрогнуть всем телом.

Мужчина резко изменился в лице. Он повернулся к девочке, натянуто улыбнулся ей, коротко что-то сказал, а затем усадил вместо себя в плетеное кресло и широким шагом направился в сторону дома.

— Ну все, попала… — ошарашено проговорила я, отворачиваясь от окна.

Надо было что-то сделать: то ли бежать по тоннелю подальше отсюда, то ли выбить стекло и выпрыгнуть на улицу со второго этажа, то ли найти укрытие и спрятаться на некоторое время. Что меня ждало? Что со мной сделает разъяренный палач? Зачем я явилась сюда, а не поступила так, как говорил мне разум?

Стук каблуков по деревянному полу вывел меня из оцепенения. Я быстро подлетела к еще не закрытой двери тайного хода и захлопнула ее как раз в тот момент, когда открылась другая.

Глава 14

Сердце ухнуло к ногам, стоило встретиться взглядом с потемневшими глазами Тиррена. По телу пробежала волна дрожи, в горле появился тугой ком, не позволявший сделать полноценный вдох.

— Эйви Морисон, — процедил сквозь зубы явно озлобленный мужчина.

— Да-да, — широко улыбнулась я, еле скрывая зародившуюся тревогу.

Мои слова его еще больше разозлили. Сложилось впечатление, что