Метро 2035. Питер 2. Война - Шимун Врочек

Питону? Артем покрутил головой, не понимая. А! Это та ленивая желтая змея! Двухголовая, вспомнил он. Легкий холодок пробежал по спине. Ерунда. Она же должна быть в клетке? Или в этом… как его? Аквариуме?

Артем пожал плечами и согласился.

Это была самая большая палатка. В палатке с черными силуэтами изогнутых змей на ткани – нарисованных грубо, но с какой-то странной мощью – горел слабый свет.

Артем мгновение помедлил. Сжал кулаки.

Потом откашлялся и шагнул внутрь.

– Кто там? – спросил женский голос. Ее голос.

Артем жадно вгляделся. Она полулежала на подушках, в тени. Страшно худая. Красивая – но какой-то уже страшной обреченной красотой. В руке у нее была зажата сигарета с длинным мундштуком.

– Это… это я, – сказал Артем.

– Кто я?

Сердце билось так громко, что он боялся не расслышать. Голова кружилась.

– Это… – он прокашлялся. – Мы с вами… Помните? Венеция, восемь месяцев назад… Вы мне еще нагадали… помните?

– Ты пришел ради меня? – она совсем не удивилась.

Он с вызовом посмотрел на Лахезис. «Да, ради тебя».

– Возьмите меня с собой, – сказал он твердо.

Лахезис выпустила дым и медленно подняла голову. Усмехнулась – совсем устало. Изуродованное лицо казалось постаревшим, истонченным.

– Зачем?

– Вы же можете видеть будущее? – он помедлил. – Тогда… почему спрашиваете?

Лицо ее изменилось. Дрогнуло.

Шелест ткани за спиной. Негромкое:

– Та-ак.

Артем обернулся. За его спиной, откинув полог, стоял силач – тот самый, с пианино. Вблизи он оказался не таким высоким. Ростом лишь чуть выше Артема – но мощный, налитый силой, и потому выглядел настоящим великаном. Был он по-прежнему в синем костюме для выступления, только накинул на шею полотенце. На мгновение Артему вспомнилась желтая двухголовая змея и ее холодное касание…

Силач перевел взгляд на гадалку, поднял брови. Мол, что происходит?

Вот и все, подумал Артем. Сейчас она скажет «не знаю, кто это» и меня выкинут отсюда.

Лахезис сказала:

– Возьмем мальчика с нами.

«Мальчика?» Кровь бросилась Артему в лицо. Он для нее – всего лишь мальчик?! Он сам не заметил, как оказался на ногах.

Невыносимо захотелось выбежать отсюда. И уйти подальше, на другой конец метро. Выйти на поверхность, в мертвый заброшенный Петербург и задохнуться там от радиоактивного воздуха… Завербоваться к диггерам и рвануть в обреченный поход к Москве. Чтобы они все… Чтобы она… Тогда она пожалеет!

«Мальчик?!» Артем постарался взять себя в руки. Что ты как мальчишка, на самом деле. Но обида осталась…

Силач поднял взгляд. Глаза у него оказались маленькие, глубоко утопленные в мощный череп. Светлые и тусклые, как глаза сторожевой собаки. Артем поежился.

Силач почесал забинтованное предплечье.

– Зачем? – по лицу великана можно было подумать, что Артем ему смертельно надоел.

– Игорь, ну что за вопросы? Каприз у меня такой. Могу я немного покапризничать, а?

Великан тяжело вздохнул.

– А что он умеет? – Артем сообразил, что великан, названный Игорем, не стал мягче. Просто постарался смягчиться – ради нее.

Лахезис усмехнулась, бордовые губы изогнулись. Страшноватая полуулыбка.

– Спроси у него сам.

Игорь повернул голову, покатал желваки.

– Ну? – спросил он наконец.

«Это мой шанс!» Вместо ответа Артем сунул ладонь за пазуху и вытащил мячики. Глаза силача на мгновение расширились, Лахезис улыбнулась. Артем начал жонглировать. Подкидывал, ловил, снова подкидывал. Он чувствовал, как дрожит у него щека в нервном тике. Но продолжал работать.

Великан смотрел внимательно. Но глаза – Артем сглотнул – глаза были равнодушные. Это выбило его из спокойствия духа, из того состояния отрешенности, что необходимо жонглеру. Артем растерялся. И вдруг едва не уронил один из мячиков. Черт!

Ругнулся про себя. И черт побери – следующий мячик выскочил из руки и укатился под ноги силачу. Игорь даже бровью не повел, продолжая смотреть на Артема своим холодным, тусклым взглядом…

Не собака, подумал Артем. Змея. Большая ленивая змея.

Артем остановился.

– Все? – спросил великан. И Артем понял, что свой шанс он только что проморгал.

– Я… я… Все.

Силач уже не смотрел на него. Лахезис поникла, словно он, Артем, как-то ее подвел.

– Игорь, – сказала она и замолчала. Силач кивнул. Словно они вели разговор, понятный только им двоим.

Это был провал.

Артем вышел из палатки, не чувствуя под собой ног. Остановился перевести дыхание, оперся ладонью о стену… с удивлением отдернул руку.

Перед входом в палатку стояло пианино. Древнее, поцарапанное, с облупившимся на краях лаком. Настоящее, из красного дерева, с латунными педалями. То самое пианино, что силач выносил на плечах во время представления. Крышка была откинута. Артем видел черно-белую улыбку старого инструмента.

Что это меняет? Ничего.

Артем подошел к пианино. «Фоно», называла это мама. Положил руки на клавиши. Медленно, вспоминая, каково это, погладил теплые, словно из слоновой кости (как рассказывается в старых книгах), клавиши… Потом осторожно нажал.

«ДООО», вывело пианино, просыпаясь. Пауза. Артем, не поворачиваясь, вдруг понял, что силач и Лахезис стоят за его спиной. «Ну и пусть! К черту!»

Запинаясь, он сыграл начало «К Элизе». Только одну мелодию, без басовой партии.

Иногда забывал ноту и искал на ощупь. Словно путь в темноте заброшенного тоннеля. Где-то там должны быть люди, нужно только найти к ним дорогу. Артем находил и двигался дальше. Инструмент был расстроен, но не так сильно, как можно было ожидать…

Дойдя до финала, Артем остановился. Он слышал негромкие голоса – циркачи собрались со всех сторон лагеря. Спиной он чувствовал их взгляды – удивленные и озадаченные. Потом мысленно плюнул, вернулся к началу сонаты и начал играть «К Элизе» уже по всем правилам – в две руки.

…И звуки поплыли над головами, вкрадчивые, как смерть…

Это была странная, хромая, неровная, со сбитым ритмом «Элиза». Но это была его лучшая «Элиза». Прекрасная, как умирающий рассвет обреченного мира. Артем играл. Финальная нота отзвучала под сводом заброшенной платформы, в тесном, сыром и душном метро. В последнем убежище загнанного в угол человечества… В аду.

Наступила тишина.

Потом раздались аплодисменты.

Артем помедлил и повернулся.