Полюбить дьявола - Кейт Мур

— Вы слишком уверены в себе.

— Марч уже давно торгует тайнами разных людей. Очень может быть, что он завладел какой-то тайной, которая важна для вас.

— Итак, мой план годится?

— Нет. — Но она дала ему идею. Он тоже размышлял, пока они ели. Позволить ей вернуться в бордель казалось очень плохой идеей, но сбивал с толку вопрос — почему ему так не хочется этого? Он видел, как засовывают человека в мешок, как режут, как насилуют. Сколько жизней ему не удалось спасти? Не доставленное вовремя донесение, неверная информация, потерянные документы. Всего не перечтешь. Его тревога о судьбе какой-то отдельной девственницы казалась просто смехотворной.

Разумеется, о ней никто не тревожится. Он велел Хардингу посмотреть, нет ли в газетах объявлений. Ничего. Уилл решил, что в доме у Елены нет мужчины, некому вести эту битву вместо нее, поэтому она и убежала, чтобы сражаться самой. Дом, в котором живут только женщины? Тоже маловероятно, учитывая ее частые замечания по поводу мужского самоуправства.

Уилл увидел, как она берет в рот тонкий ломтик апельсина, и почувствовал, что в нем снова оживает то, что он подавлял в себе целый день.

Он по-прежнему не знает, кто она такая. Все, что он узнал о ней, говорит, что она не для него, эта образованная девственница из высших кругов английского общества. Но она будет принадлежать ему.

Он начнет с этого рта, широкого и роскошного, с этой милой, выступающей вперед нижней губки, которая кончается сжатыми уголками, потому что улыбается Елена неохотно. Он заставит эти губы раскрыться и прижаться к своим губам. Он погрузится в ее сладость. Поцелуи — только предварительная схватка, средство смягчить врага перед решительной атакой.

Характер Елены оставался такой же тайной, как и ее жизнь. Она получила образование не в школе, иначе она бы так не погрузилась в роль Елены. Он понимал, что чужая личина не дает человеку дрожать от страха перед лицом врага. Елене это удается, значит, у нее есть практика. Только однажды он увидел, как соскользнула с нее маска.

Ее красота не может не привлекать поклонников, но талант к подражанию мог развиться, только если она провела много времени в обществе, оставаясь незамеченной. Это была загадка. В каком обществе могла оставаться незамеченной такая богатая красавица, как она? Быть может, в окружении герцога Уэнлока? И если Елена перешла дорогу этому могущественному герцогу, это могло означать, что у них есть семейные связи.

Она определенно находится за пределами досягаемости Уилла.

В отличие от Ксандра Уилл никогда не искал постелей титулованных леди. Он всегда предпочитал обычных девушек. Но сложность состояла в том, что его плоть считала Елену своей. Биение в жилах упорно твердило: «Моя».

Он ей не безразличен. Перед обедом он чувствовал каждую секунду ее откровенное внимание к себе. Он видел морщинку между ее бровей, смущение неопытной женщины, пытающейся понять, что происходит между ними, он заметил, как она вспыхнула, осознав, что испытывает к Уиллу плотский интерес.

Он может заставить ее позабыть о приличиях. Это будет нечестно, это будет непорядочно, это будет недостойно, но его уже давно не волновали честность, порядочность и достоинство. Он спас Елену от Лири. Она принадлежит ему.

Он снова налил ей вина.

— Расскажите мне, как Парис ласкал вас?

Она сидела наискосок от него, разделяя на дольки второй апельсин, сдирая с них белые прозрачные пленки, — утонченная царица, его Елена. Она бросила на Уилла оценивающий взгляд:

— Вы хотите посмеяться над ним? Вы были хорошим солдатом?

— Хорошим солдатом? Грубым сквернословом, безупречным в сражении, умевшим оставаться в живых до тех пор, пока какой-нибудь высший чин не прикажет умереть? Нет. Вот шпион из меня вышел куда лучше.

Он хотел ошеломить Елену, но ее взгляд не дрогнул. Она покачала головой.

— Расскажите, что вы сделали, чтобы заслужить доброе мнение Хардинга.

— Доброе мнение Хардинга?

— Да, Хардинг вас очень ценит. Он шел за вами в любое сражение?

— Да. — Уилл признал, что здесь она попала в точку.

— Так расскажите — почему? Вы, наверное, можете назвать какое-то добро, которое вы совершили семь лет назад?

Что ж! Она может гордиться собой, потому что сумела полностью изменить тему разговора.

— Вы меня ставите в тупик, милочка.

— Ничуть. — Елена слегка фыркнула.

В конце концов ему пришлось рассказать ей три хорошо отредактированных истории, прежде чем ее веки сомкнулись и рука упала на стол ладонью вверх. Быть может, Елена в конце концов сбежит от него. Он потянулся через стол, вынул апельсиновую дольку из ее руки и сунул себе в рот.

Интересно, учитель, который столько рассказал ей о Древней Греции, рискнул на что-нибудь выходящее за пределы гомеровского текста? Уилл четко помнил уроки у Ходжа. Уилл поступил в школу вместе с Ксандром, решив, что не даст старшему брату превзойти его в познаниях. Теперь он вспомнил о привычке Ходжа. «Мои дорогие мальчики», — говаривал Ходж, снимая с носа очки, и Ксан с Уиллом знали, что сейчас он расскажет им какой-нибудь пикантный эпизод из великого эпоса.

Уилл встал, обошел вокруг стола и устремил взгляд на Елену. Потом он поднял ее со стула и поставил на ноги. Она припала к нему, как сонный ребенок, которого легко уложить в постель. В дверях между двумя комнатами Елена проснулась и спросонок немилосердно толкнула его локтем в ребра. Уилл с хриплым звуком втянул в себя воздух и отступил к дверному косяку.

Она выпрямилась и подняла испуганные глаза, прижав руку к его боку.

— Ваши ребра.

Он хотел ответить что-нибудь веселое, но растворился в ее глазах, глубоких озерах сожаления по поводу небольшой боли, которую она ему причинила.

— Ошибка, Елена. Никогда не выказывайте сочувствия дьяволу.

Он приподнял за подбородок ее голову и привлек ее к себе, обхватив рукой талию. Он поставил ее перед собой, и все его тело завибрировало от этого соприкосновения. А потом опустил к Елене свое лицо.

Он хотел продвигаться медленно, хотел научить ее, как прижиматься друг к другу губами, как исследовать и поддаваться, но у нее был вкус Испании, вкус вина, пряностей и апельсинов, вкус города, который открыл свои ворота победителю, и Уилл ринулся в эти ворота, вздыхая, как вздыхают узники.

Он провел рукой по ее спине, чтобы прижать к себе, чтобы смять в своих объятиях, и почувствовал батистовый платок, которым Елена крепко обмотала свои груди.

На ней была мужская одежда, похожая на его одежду, жилет и хлопковая рубашка поверх шерстяных штанов. Руки Елены все еще беспомощно прижимались к его ребрам. Уилл расстегнул пуговицу у нее на запястье и протянул руку вниз, чтобы вытащить ее рубашку из штанов. Он коснулся гладкой кожи спины под рубашкой, и в голове стало пусто. Ладонь скользнула вверх, чтобы ощупать край батистового платка, врезавшегося в ее тело.