Исход - Леон Юрис

На берегу рыбаки и пальмахники действовали быстро и слаженно. Часть беженцев пристроили здесь же, в деревне, остальных погрузили на машины и повезли в глубь страны.

Когда последний ребенок покинул борт корабля, Билл Фрай спустился на палубу и приказал руководителям групп покинуть судно.

Карен почувствовала, как ледяная вода сомкнулась над ее головой. Она встала на цыпочки, сделала несколько шагов и, сориентировавшись, поплыла, пока не нащупала дно. С берега доносились неясные восклицания на иврите и немецком. Девушка добралась до огромного валуна, выступавшего из воды у самого берега, и на четвереньках перелезла через него. Ее смыло обратно в море, но теперь дно было под ногами, и, дюйм за дюймом одолевая волну, Карен пробиралась все ближе к берегу.

Пронзительный вой сирен! Оглушительный треск винтовочных выстрелов!

Люди на берегу начали разбегаться!

Вода теперь доходила Карен только до колен. Она стояла и жадно глотала воздух. Перед ней выросли несколько англичан в форме, с резиновыми дубинками в руках.

— Нет! — закричала она. — Нет! Нет! Нет!

Девушка, визжа, бросилась на солдат. Сильная рука схватила ее сзади за шею, прижала к воде. Зубы Карен вонзились в эту руку. Солдат вскрикнул и ослабил хватку. Карен бросилась вперед, размахивая руками, но другой солдат поднял дубинку и ударил ее по голове. Она застонала и упала без сознания в воду.

Карен открыла глаза. Нестерпимо болела голова. Однако, увидев щетинистую физиономию и заплывшие глазки Билла Фрая, она улыбнулась.

— Дети! — закричала она и рывком поднялась.

Билл удержал ее за плечи.

— Успокойся, большинство ребят успели увезти. Остальные здесь с нами.

Карен закрыла глаза, вздохнула и опустилась на подушку.

— Где мы?

— В английском лагере Атлит. Все получилось чудесно. Больше половины успели смыться. Англичане до того взбесились, что хватали всех без разбора и приволокли сюда матросов, рыбаков, беженцев… Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно. Что со мной было?

— Ничего. Ты пыталась в одиночку разбить всю британскую армию.

Она отбросила одеяло, села и ощупала шишку на голове. Ее одежда еще не просохла. Карен спустилась с кровати, прошлась, пошатываясь, до выхода из палатки. Здесь стояло несколько сот палаток, а вокруг — колючая проволока. По ту сторону проволоки караулили английские солдаты.

— Я не знаю, что на меня нашло, — сказала Карен. — Я в жизни никого не ударила. Когда я увидела солдат, пытавшихся меня остановить, со мной произошло что-то очень важное, пожалуй, самое важное за всю мою жизнь. Я должна была ступить ногой на палестинскую землю… почувствовала, что просто умру, если не ступлю. Не знаю, что на меня вдруг нашло. — Она села рядом с капитаном.

— Есть хочешь, малышка?

— Я не голодна. Что они теперь сделают с нами?

Билл пожал плечами.

— Через несколько часов рассветет. Они вызовут нас, учинят идиотский допрос. Ты ведь знаешь, что им отвечать.

— На все их расспросы я должна отвечать, что это моя страна.

— Они тебя продержат пару-тройку месяцев, а там и пустят. Главное — что ты в Палестине!

— А ты?

— Я? Вышлют, как в прошлый раз. Потом моссадовцы дадут еще одно судно… снова попытаемся прорваться.

Голова у Карен разрывалась на части. Она опять прилегла, но не смогла закрыть глаза и долго всматривалась в посеревшее от усталости лицо Билла.

— Билл… зачем вам все это?

— То есть как это зачем?

— Вы американец. В Америке к евреям относятся по-другому.

— Все почему-то норовят сделать из меня героя. — Он порылся в кармане, вытащил подмокшие сигары. — Пришли ребята из Алии Бет, сказали, что им нужны моряки. Я — моряк и всегда был моряком. Начал с юнги, а теперь капитан. Вот и все. Мне за это хорошо платят.

— Билл!

— Ну?

— Я вам не верю.

Билл и сам, казалось, не очень верил в то, что говорил. Он встал.

— Трудно объяснить, Карен. Я люблю Америку. Я не променяю ее на сто Палестин.

Карен приподнялась на локте. Билл начал ходить по палатке взад и вперед, пытаясь разобраться в своих мыслях.

— Мы — американцы, но все-таки американцы особого рода. Может, мы сами в этом виноваты, может, кто еще… У меня не хватает мозгов разобраться. Всю жизнь я слышал, что раз я еврей, то должен быть трусом. И вот что я тебе скажу, дитя мое. Каждый раз, когда Пальмах взрывает какой-нибудь английский склад оружия или дает жару арабам, он завоевывает уважение и ко мне. Он доказывает, что лгут те, кто утверждает, будто евреи трусы. Пальмахники дерутся и за мое достоинство… понимаешь?

— Кажется, понимаю.

— А я — будь я проклят, если что-нибудь понимаю!

Он присел рядом с Карен и внимательно осмотрел шишку на ее голове.

— Ничего страшного. Я сказал этим негодяям-британцам, чтобы положили тебя в больницу.

— Ничего, заживет и так, — ответила она.

Этой же ночью пальмахники совершили налет на лагерь в Атлите, взорвали забор из колючей проволоки, и еще человек двести беженцев вырвались на свободу. Карен и Биллу Фраю бежать не удалось.

Когда Уайтхолл получил подробный доклад обо всем, что произошло с «Звездой Давида», англичане поняли, что им нужно менять иммиграционную политику. До сих пор на кораблях в Палестину удавалось прорваться лишь нескольким сотням смельчаков. Это же судно разом доставило без малого две тысячи, и большая часть их успешно высадилась в Кесарии или сбежала из Атлита. Британия столкнулась с открытой поддержкой евреев французским правительством. Каждый шестой еврей попадал в Палестину нелегальным путем.

Англичане оказались в тупике. Они ничуть не приблизились к разрешению палестинской проблемы. Решено было выставить евреев вон из Палестины. Создание лагерей на Кипре стало прямым следствием усиливающейся нелегальной иммиграции и, в частности, удачного рейса «Звезды Давида».

Евреев из Атлита посадили на специальное судно для перевозки заключенных и отправили на Кипр, в лагерь Караолос. Но еще тогда, когда «Карпатос», он же «Звезда Давида», сидел на мели у Кесарии и волны постепенно разбивали его на куски, Моссад Алия Бет уже подыскивал новые корабли.

И вот уже шесть месяцев Карен жила в пыльном Караолосе и работала с детьми. Ни время, ни частые этапы из лагеря в лагерь не разочаровали, не озлобили ее. Она жила единственной мечтой — попасть еще раз в Палестину… В Эрец Исраэль. Эти волшебные слова стали ее навязчивой идеей.

Карен рассказывала много часов. За это время они с Фремонт ощутили родство душ.

— А об отце ты что-нибудь слышала? — спросила Китти.