Очень странные увлечения Ноя Гипнотика - Дэвид Арнольд

Итак, новый список:

ЧЗХ НАДО СДЕЛАТЬ

Наглядный список действий Ноя Оукмена

1. Вступить в контакт с исчезающей женщиной.

2. Вступить в контакт со стариком Зобом.

3. Спросить Филипа Пэриша про снимок.

4. Нагуглить всю информацию о рисунках Милы Генри.

5. Рассмотреть возможность времяпровождения с Пенни.

«Углубиться», – сказал вчера Алан.

Ладно.

Начнем по порядку.

Под видео с исчезающей женщиной больше восьми тысяч комментариев. В основном это невинные реплики вроде «похоже, у нее куча свободного времени, гы». Или вот, например, от юзера с ником КвадратныйКореньБро_6 (предыдущие пять Корней, видимо, давно забанены): «ЧЗХ ЛОЛ ОМГ».

КвадратныйКореньБро_6 способен переживать сразу целую гамму сокращенных эмоций.

И разумеется, комментарии то и дело пышут той специфической энергичной злобой, которую может себе позволить только анонимный сетевой хейтер. Например: «Кто-нибудь скажите уже этой ТП, что всем плевать на ее сраную жизнь».

Однажды я слышал сравнение Интернета с детской площадкой, и мне оно кажется довольно точным. Туда надо ходить при свете дня, чтобы немножко потусить с друзьями и научиться чему-нибудь новому, а потом свалить домой. Даже при очень большом желании там невозможно приготовить обед или принять ванну. Кто-нибудь непременно покажет прикольный трюк, который тебе не под силу, и ты расстроишься; или еще хуже: трюк провалится, и ты порадуешься. Как ни крути, рано или поздно надоедает качаться на качелях или съезжать с горки и начинаешь искать способ всем поднасрать.

Я помню, что Вэл говорила о пользе Интернета, и не спорю с ней. Я только хочу сказать, что предпочел бы поменьше злости и побольше радости.

Я навожу стрелочку на кнопку «Добавить комментарий», и сердце начинает биться сильнее. Я еще ни разу не оставлял комментариев на Ютубе, так что момент судьбоносный. Я набираю текст, но потом вдруг пугаюсь, что случайно нажму «Enter» – и он отправится раньше времени, так что вообще закрываю браузер, открываю текстовый редактор и сочиняю черновик.

Попробую писать кратко, емко и приветливо.

Привет. Меня зовут Ной. Я не маньяк или типа того, но смотрел ваше видео несколько сотен раз, и хотел узнать, где вы живете.

Стираем. Начинаем заново.

Приветики!

Стереть.

Каждую ночь перед сном…

Стереть, начать заново, стереть, начать – и наконец я получаю текст, который кажется мне сносным:

Привет! Мне очень нравится ваше видео. У меня есть к вам небольшой вопросик. Если найдется минутка, напишите мне, пожалуйста, на [email protected]. Спасибо!

Восклицательных знаков чуть больше, чем мне хотелось бы, но так уж принято.

Через пять минут, обзаведясь почтовым ящиком с указанным адресом, я возвращаюсь на Ютуб с копией письма.

Затаив дыхание, отправляю комментарий и, когда он появляется под видео, смотрю на него с эмоциями родителя на детской площадке: с гордостью, умилением и диким страхом.

Короткий стук в дверь, и мама уже в комнате:

– Ной, зайка, срочно одевайся, если собираешься успеть в школу вовремя.

Загвоздка в том, что я вовсе не собираюсь успеть в школу вовремя. Я вообще туда не собираюсь.

Сидя на капоте машины, я разглядываю масляное пятно неприличной формы на парковке у заправочной станции и стараюсь воздержаться от толкований. Алан непременно нашел бы, что сказать насчет смысла этого теста Роршаха.

Если все получится, я пропущу сегодня первую пару, но только во имя расследования.

Через несколько минут, как по часам, появляется тот, кого я жду. Шляпа, трость, зоб, человек и легенда – старик Зоб. Я спрыгиваю с капота и пересекаю парковку, стараясь выглядеть как можно естественнее. Я много раз представлял нашу встречу, пытаясь придумать идеальную первую фразу, дружелюбную и обезоруживающую. И уже открываю рот, чтобы произнести: «Здрасьте, меня зовут Ной», как вдруг, ни с того ни с сего и даже не глядя на меня, старик Зоб говорит:

– Ну, парень, чего застрял? – И проходит мимо.

И внезапно оказывается, что дальше мы идем вместе. Никаких разговоров, просто два человека разделяют удовольствие ставить одну ногу вперед другой. Обычная прогулка.

Мы сворачиваем направо по Эшбрук, и до меня доходит, что я не имею ни малейшего представления, во что ввязался, ведь я ни разу не видел, как старик Зоб начинает или заканчивает маршрут. Только я успеваю подумать, что он, может, вообще нигде не живет, а только бродит целыми днями, кружа по городу, будто самый странный в мире ангел-хранитель, как старик Зоб сворачивает на древнюю мощеную дорожку, которая приводит к причудливому каменному особнячку с причудливым же каменным указателем «Гостиница „Амброзия“». Старик Зоб неспешно поднимается по причудливым каменным ступенькам к входной двери, набирает код на панельке над замком, открывает дверь и исчезает внутри.

Все заканчивается так же загадочно, как началось.

Я дергаю дверь. Заперто. Есть звонок, но что я скажу? «Здрасьте, я только что гулял с одним из ваших пожилых постояльцев. Можно заглянуть на минутку?»

На обратном пути к заправочной станции я получаю сообщение от Алана.

Алан: Глупец! У меня твой завтрак. ГДЕ ТЫ?

Прогулка заняла меньше четверти часа, а значит, если не мешкать, я сумею ее провернуть без лишних опозданий и в любой другой учебный день.

По дороге в школу я воображаю себе будущие прогулки со стариком Зобом, как мы вдвоем рассекаем по улицам Айвертона в последующие дни, недели и месяцы.

«Ну, парень, чего застрял?»

У меня стойкое ощущение, что эти четыре слова – только начало.

Визиты к мануальному терапевту, разминки с тренером Келом, домашние задания, школа, повторяющийся сон, поиски рисунков Милы Генри по всему Интернету, «Ну, парень, чего застрял?» – говорит старик Зоб, и мы с ним гуляем от заправки к его гостинице, где он каждый день неизменно захлопывает дверь у меня перед носом.