Слово на букву "Л" - Клер Кальман

В дверь позвонили.

— Bay, неужели ты для меня так разоделась? — улыбнулся Уилл.

— Это мой официально утвержденный наряд для привлечения новых клиентов. Но ты тоже можешь полюбоваться. А вообще-то, он стратегически отвлекает от ужасного прыща на подбородке. Но ты не бойся, это не заразно.

«Боже, — подумала она, — заткнись, заткнись немедленно! Быстро смени тему и веди себя, как приличная женщина. А то он подумает, что ты намерена весь вечер его клеить».

Сначала они пошли в бар и немного выпили. Потом пошли в ресторан и поужинали, потом выпили кофе. А когда еще выпили кофе, наступила ночь.

Уилл предложил проводить ее до дома. Они медленно кружили по улицам, болтая и смеясь, а когда вышли на главную улицу, принялись выделывать зигзаги от витрины к витрине, показывая друг другу свои самые любимые нелепые вещи и вместе составляя полный и окончательный список самых дурацких подарков.

— Ну, — сказала Белла, остановившись у дверей своего дома, — как насчет еще одной чашки кофе? Выдержишь? Или уже баюшки?

Между тем в голове у нее промелькнуло: «Господи, что она опять несет. Уилл может подумать, что она пытается его соблазнить, а она вовсе не пытается! Она просто вежливая девушка, вот и все».

— Уже поздно, — улыбнулся он. — Я лучше пойду.

Она повернулась к нему спиной и вставила ключ в замочную скважину.

— Но вообще-то, если ты настаиваешь… Зайду на минутку.

* * *

Когда Белла спустилась вниз из туалета, Уилл с кружкой кофе в руках рассматривал фотографии на пробковой доске, висящей на кухне.

— Хороший пацан, — кивнул он на фотографию племянника Патрика, которая так и приехала из Лондона, пришпиленная к доске. — Давно хотел у тебя спросить, кто это.

— Удачный снимок, правда? Это Лоуренс, играет в школьном спектакле. Он племянник Патрика, моего парня. Бывшего, — она показала на висевшую рядом фотографию промокшего под дождем Патрика, который стоял на берегу какого-то озера в Шотландии. — Вот он. Правда, не в лучшем виде. Это мы ездили в Шотландию, а там часто дождит. Просто льет и льет, день и ночь. — А сама подумала: «Надо бы остановиться. Не стоит так захлебываться».

— Да, Шотландия… — протянул Уилл, опустив глаза на фотографии внизу доски.

Там висел новогодний снимок: она и Патрик лежат в постели, на головах оленьи рога.

— Ужас, да? Мы здесь так по-дурацки получились, надо снять. — И, отвернувшись, Белла полезла на полку за шоколадом.

— Я должен тебе кое в чем признаться, — сказал Уилл.

— Я так и знала. Раньше ты был женщиной. Или наркобароном. Или мотал срок. О ужас, неужели ты журналист?

— Белла, я малость преувеличил, заказ не такой срочный.

— Да, и когда же им нужны эти росписи?

— Только через шесть недель. Понимаешь, я тогда вернулся домой и понял, что у меня больше нет никакого предлога для встречи с тобой. И мне стало так плохо.

У Беллы сжалось сердце. Нет, так нельзя. Этот разговор… Он не нужен. Она не готова. Думала, что готова, но нет. Она отвернулась к раковине набрать воды, да так и осталась стоять, держась за прохладный металлический кран.

— Белла, я с тобой разговариваю. Повернись ко мне, пожалуйста.

— О'кей, о'кей. Я просто пить захотела. В день нужно выпивать не менее восьми стаканов воды, это очень полезно для кожи.

— Спасибо за информацию, она как раз к месту. Белла, раз уж я начал… даже не знаю, как сказать… Я никогда раньше не связывался с клиентками. Возможно, это нарушение профессиональной этики и теперь меня на пушечный выстрел нельзя к тебе подпускать, но… Но ведь между нами что-то промелькнуло, ведь так? Не мастак я говорить…

Белла сложила руки на груди и посмотрела на Уилла:

— Не мастак?

За его левым плечом она увидела фотографию Патрика. Она виднелась лишь наполовину: один коричневый сапог, одна вельветовая штанина, один рукав непромокаемого плаща, уголок сжатого рта, один темный глаз.

— О, черт. Молодец, Уилл, славное начало. — Он с грохотом поставил кружку на стол. — Чувствую себя каким-то уродом. Так, значит, ничего не было?

— Чего — ничего?

— Мы столько часов провели вместе, столько болтали, делились сокровенным — и для тебя это ничего не значит?

— Нет, почему же, мне нравилось с тобой общаться.

— Такое впечатление, что ты говоришь не обо мне, а о друге по переписке.

Она пожала плечами.

— Ничего не значат все те взгляды, которыми мы обменивались? — Он двинулся к ней.

Не поднимая глаз, она открыла было рот, чтобы ответить, но… он был уже так близко. Она чувствовала его тепло, запах его кожи. Тот самый запах, к которому она уже так привыкла за многие дни, что они работали вместе. Она чувствовала его каждый раз, когда он наклонялся показать ей, как правильно отсекать ветви, когда тянулся за ее спиной к верхней полке за кружками.

Белла прижалась к кухонному столу, схватившись за его округлый край. Если бы он только не стоял так близко…

— О, Белла… — тихо произнес он и вдруг, схватив ее за руки, заключил в объятия.

Белла дернулась, словно от удара. В топе с короткими рукавами ей нечем было защититься от его прикосновений, пальцы Уилла скользили по ее голой коже.

— Посмотри на меня! — Он держал ее своими сильными руками, не давая упасть. — Посмотри мне в глаза и скажи: «Ты все придумал, Уилл. Ты мне не нравишься и никогда не нравился». Скажи. И я поверю.

* * *

Она наконец подняла глаза. Говорить она не могла. В горле стоял комок. Глядя ему в глаза, она произнесла одно-единственное слово: «Уилл».

Он привлек ее к себе — ближе, крепче, — зарылся лицом в ее волосы и снова и снова шептал ее имя, словно это была какая-то открывшаяся ему тайна. Белла подставила ему лицо, и он нашел своими губами ее губы. Прядка волос попала ей в рот, она отвела ее рукой, и оба они облегченно засмеялись. Он целовал ее теперь по-настоящему, и его теплые губы пьянили ее. Задыхаясь, они то целовались, то смеялись. Он опустился губами ниже — к шее, целуя ее нежно, пробуя на вкус ее кожу, желая каждый ее дюйм. Белла прижалась к нему и подумала, что он и впрямь надежный, сильный и настоящий, как могучее дерево.

Наступил следующий день. А он все не звонил. Конечно, они оба взрослые люди и давно переросли все эти глупости, вроде «все мужики — сволочи, а все бабы — дуры», так что вряд ли ей пришлось бы ждать его звонка целую неделю. Но и на следующий день он вряд ли позвонит.

Ради бога, тебе тридцать три года! Позвони ему сама.

Нет уж, если он не сподобился сделать это первым, то она тоже не будет ему звонить, скажем, до девяти вечера. Или до полдевятого. После этого она имеет полное право поинтересоваться, как обстоят дела с заказом от мэрии, они ведь так и не обсудили все детали. Пора уже начинать думать над композицией, а она еще даже не до конца измерила стену! Да, придется звонить, работа есть работа.