Сын Сумерек и Света - Олег Авраменко

Мы с Юноной шли вдоль ручья, ступая по густой оранжевой траве. Справа от нас начинался лес; жёлтые, красные и оранжевые листья деревьев были повёрнуты к солнцу, спектр излучения которого был богат на инфракрасную составляющую, чем и объяснялась такая необычная окраска листьев и травы. Против ожидания было довольно прохладно из-за усилившегося ветра с ночной стороны — с наступлением равновесия атмосферные процессы в Сумерках не желали прекращаться, хотя протекали здесь не так бурно, как в молодых мирах. Мама зябко поёживалась, и я накинул на её плечи свою мантию.

— Спасибо, Артур, — сказала она. — А почему так далеко идти?

— Просто захотелось прогуляться здесь вместе с тобой, — объяснил я. — В последнее время ты мало уделяешь мне внимания.

Юнона тихо вздохнула:

— Ах, сынок! Если бы я могла посвятить всю себя детям, то была бы самой счастливой женщиной на свете. Но это не в моей власти — ведь я королева…

Я обнял её за плечи, и мы продолжили путь. Я думал о том, как мне повезло, что у меня такая мама — самая лучшая из всех мам, а она, надеюсь, думала, что я — лучший из сыновей.

Ручей сворачивал влево, но мы пошли прямо и углубились в лес, а через пять минут вышли на широкую прогалину, посреди которой возвышался большой шатёр из белого и голубого шёлка. Вокруг шатра резвились в траве маленькие зверушки с длинными пушистыми хвостами и кисточкообразными ушами, очень похожие на белок, только чуть покрупнее и с золотистым окрасом шерсти. При нашем появлении зверушки притихли и повернули к нам свои острые мордочки; бусинки их глаз с опаской посмотрели на мою мать. Затем, видимо, решив, что раз она со мной, то им нечего бояться, они возобновили свои игры. Это была вторая причина, почему я открыл выход из Туннеля на приличном расстоянии от прогалины. Наше внезапное возникновение прямо из воздуха могло переполошить этих милых зверушек, а Диана страшно не любила, когда кто-то пугал её питомцев.

Полог у входа в шатёр отклонился, и навстречу нам вышла стройная девушка в коротком зелёном платье. У неё были длинные и густые русые волосы и большие голубые глаза, лучившиеся беззаботной юностью и озорством. Она была очень похожа на свою старшую сестру, мою маму, и отчасти поэтому я всегда выделял её среди всех моих сестёр и кузин. Я никогда всерьёз не называл Диану тётей, поскольку она была на пять лет моложе меня, а по своему поведению, привычкам и манерам и вовсе оставалась подростком — видно, такова судьба большинства вундеркиндов.

— Артур! Сестра! — радостно произнесла Диана, и лицо её озарила улыбка — не такая ослепительная, как мамина, но тоже очаровательная.

Она обняла Юнону и поцеловала её в щеку, затем взяла меня за руку и заглянула мне в глаза.

— Я так переживала за вас. Почему ты не рассказал о встрече с Врагом?

— Времени не было, — ответил я. — Всё произошло так внезапно.

— Мог бы связаться со мной по пути в Хаос.

— Прости.

— Ты бессердечный эгоист, Артур!

— Каюсь. И обещаю исправиться.

Диана рассмеялась:

— О нет, только не это!

— Почему же?

— Потому что ты неисправим. И, кроме того, я люблю тебя такого, какой ты есть. — Она повернулась к маме, которая с доброжелательной улыбкой слушала нашу перепалку. — Ты тоже хороша, сестра. Взяла с собой Артура без моего разрешения. Твоё счастье, что с вами ничего не случилось.

— А что могло случиться? Ничегошеньки, — пожала плечами Юнона. Она оглянулась по сторонам. — Так это и есть твоя обитель?

— Да. Тебе здесь нравится.

— Конечно, нравится. Это здорово напоминает мне Рощу Пробуждения в Стране Сумерек, только там не водятся такие симпатичные создания. — Юнона наклонилась и погладила по мягкой шёрстке одну из зверушек, которая, осмелев, подошла к ней и начала тереться о её ногу, довольно мурлыча, как сытый котёнок. — Они местные?

— Нет. Я привела их дедушек и бабушек из другого мира.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула Юнона, когда зверушка проворно взобралась ей на плечо. — Они совсем ручные! Как ты их называешь?

— Просто зверушками, — ответила Диана. — Никак не удосужусь придумать что-нибудь оригинальное… Ну, ладно, — спохватилась она. — Вы, наверное, проголодались. Проходите в шатёр, сейчас я вас накормлю. Сомневаюсь, что Враг устроил в вашу честь роскошный пир.

— А вот и ошибаешься, — сказал я, входя вслед за Юноной и Дианой внутрь. — Он предлагал нам перекусить, но мы отказались. Есть мудрое правило: не вкушай пищи в доме врага своего. Тем более, в Чертогах Смерти, где правит бал Нечистый.

Помещение внутри шатра было разделено шёлковыми занавесями на несколько комнат. Пол в первой от входа и самой большой был устлан мягкими коврами; посреди была расстелена белоснежная скатерть с обедом на три персоны, а вокруг разбросаны пуховые подушки, обитые белым и голубым бархатом.

Мы устроились на подушках и принялись за еду, походя болтая о всяких пустяках. Разговор о нашей встрече с Врагом по молчаливому согласию был отложен нами на десерт. Пока Юнона и Диана обменивались последними сплетнями, я набирался смелости, чтобы сообщить маме новость, которая вряд ли обрадует её. Мне следовало бы сделать это давно, но я никак не решался — а путешествие за Грань Хаоса послужило хорошей встряской, придавшей мне мужества.

Улучив момент, я протянул руку и смахнул с подбородка Дианы несколько прилипших к нему хлебных крошек. Причём намеренно сделал это не по-братски, а с той трепетной заботливостью, которая придаёт глубокий интимный смысл даже самым невинным прикосновениям.

— Вы такие милашки, — заметила мама, ласково улыбаясь, но в её глазах уже промелькнула безотчётная тревога. — Не будь вы близкими родственниками, из вас получилась бы замечательная пара.

Щёки Дианы вспыхнули ярким румянцем. Я тоже покраснел и в смятении (не скажу, что совсем уж притворном) потупился. Наше замешательство было весьма красноречивым.

Поражённая внезапной догадкой, Юнона шумно выдохнула, уронила на скатерть вилку и изумлённо воззрилась на меня.

— Что я вижу! — наконец проговорила она, её голос звучал непривычно глухо и сипло. — Нет, я не верю своим глазам… Скажите, что я ошибаюсь. Ну!

— Ты не ошибаешься, мама, — сказал я.

Юнона нервно прокашлялась и перевела взгляд на сестру:

— Диана, детка, ты в своём уме? Ведь он твой племянник, пойми же!

Диана ничего не ответила, проявив неожиданный интерес к замысловатому узору на ковре, и, казалось, была всецело поглощена его изучением.

— Ну и что? — отозвался я, нарушая гнетущее молчание. — Я не вижу в этом ничего страшного.