Воины бури - Бернард Корнуэлл

Я ворвался в бегущую толпу и вздыбил Тинтрега перед женщиной с ребенком на руках. Один из мужчин услышал стук копыт и развернулся, занеся топор. Слишком поздно. Вздох Змея испил крови в первый раз за этот день, и женщина закричала. Берг, держа меч низко, угрожал толпе, а мой сын, снова севший на коня, вел еще троих нам в помощь.

– Отрезай их! – крикнул я и погнал Тинтрега к передовым беглецам.

Мой план заключался в том, чтобы удержать их между нашей «стеной щитов» и главными силами противника, который торопливо строил свою стену в дальнем конце крепости.

– Осаживай их! – проорал я Утреду. – Гони обратно на Финана!

Потом я вывел Тинтрега перед толпой, наставив на нее угрожающий меч. Я внушал страх, но страх со смыслом. Мы загнали женщин и детей к нашей «стене щитов». Выли псы, дети плакали, но людская масса пятилась в отчаянной надежде избегнуть копыт и блестящих клинков. Наши кони ходили туда и обратно поперек пути толпы.

– Теперь давай вперед! – крикнул я Финану. – Только медленно!

Я держался поближе к толпе, а та, боясь наших здоровенных скакунов, пятилась к подступающей «стене щитов» Финана. Велев Бергу прикрывать меня со спины, я осмотрел остальную часть форта. К югу виднелись хижины, но в основном все пространство занимала примятая трава со штабелями могучих бревен. В дальнем от нас конце, где его воины образовывали теперь строй, Хэстен затеял строить главный дом – холл. «Стена щитов» противника состояла из трех шеренг и была шире нашей. Шире и глубже, и над ней развевалось старое знамя предавшего меня вассала – выбеленный череп на длинном шесте. Выглядел строй грозно, но люди Хэстена были почти так же перепуганы, как их жены и дети. Некоторые кричали, указывая на нас, – явно призывали идти вперед и драться, но другие оглядывались на дальний угол, где, насколько я мог видеть, шел единственный отрезок стены с пристроенной боевой площадкой. Люди на этих парапетах наблюдали за войском Этельфлэд. Кто-то кричал, обращаясь к «стене щитов», но было слишком далеко, и разобрать слова не удавалось.

– Финан! – гаркнул я.

– Господин?

– Спали те хижины!

Я хотел, чтобы силы Этельфлэд угрожали дальним укреплениям и тем самым заставляли врага действовать с оглядкой. Дым должен был дать нашим понять, что в крепости Хэстена что-то происходит.

– Прибавить ходу! – Я вскинул Вздох Змея, указывая на линию противника. – Перебьем их!

Финан отдал приказ, и «стена щитов» удвоила шаг. Парни начали стучать мечами по щитам, гоня перед собой беглецов.

– Пусть идут, – крикнул я сыну. – Но держи их в середине форта!

Утред понял меня с лету и развернул коня, уведя своих воинов к северной стороне крепости.

– Берг! – окликнул я. – На нашем попечении южный фланг.

– Что надо делать, господин?

– Позволим женщинам и детям идти к своим мужчинам, – ответил я. – Но только строго по прямой.

Прорвать «стену щитов» – работа трудная и кровавая. Две линии воинов сходятся и пытаются сломить друг друга при помощи секир, копий и мечей, но на место сраженного врага тут же встает следующий. Кто бы ни командовал воинами Хэстена в крепости, он выставил против нас три шеренги, тогда как у Финана имелись только две. Наша «стена щитов» была слишком тонкой, малочисленной. Но если нам удастся прорвать их строй, то дерн на холме густо окрасится кровью норманнов. Вот почему я гнал женщин и детей прямиком на «стену щитов» противника. Беглецы любой ценой норовят спастись от грозного стука наших мечей, отбивающих ритм по расписным щитам, поэтому врежутся в стену Хэстена, заражая воинов своим страхом. Их отчаянная попытка избежать наших клинков откроет зияющие бреши в строю ярла, мы вольемся в эти бреши, расколем стену на маленькие группы, которые затем перебьем.

И вот почему наши немногочисленные конники освободили пространство между двумя «стенами щитов»: женщины и дети, видя путь к бегству, устремились к мужьям и отцам. Бергу и мне предстояло позаботиться, чтобы они не смогли обогнуть строй противника с флангов, а уперлись прямиком в щиты воинов Хэстена. Финан, видя, что происходит, заставлял своих прибавлять ход. Мои люди били клинками по ивовым доскам, пели и кричали.

Я понял, что нас ждет легкая победа.

Я чуял страх врагов и видел их робость. Рагналл оставил их тут охранять Эдс-Байриг до своего возвращения, и Хэстен построил свой расчет на изворотливости и лжи. Новые стены снаружи выглядели внушительно, однако то была только видимость: бревна не заглубили как следует и потому они повалились. Мы ворвались в крепость, а за стеной поджидали сотни воинов Этельфлэд, и отряд Хэстена предчувствовал приближение резни. Семьи воинов смешались с ними в отчаянной надежде укрыться за их щитами; Финан увидел образующиеся бреши и скомандовал атаку.

– Убивайте мужчин! – взревел я.

Мы были безжалостными. Теперь, когда я стар и самый яркий свет кажется мне тусклым, а грохот волн о скалы – глухим, я думаю обо всех тех людях, которых отправил в Валгаллу. Скамью за скамьей заполняли эти отважные бойцы, даны-копейщики, стойкие воины, отцы и мужья – те, чью кровь я выпустил и чьи кости сокрушил. Вспоминая ту битву на вершине Эдс-Байрига, знаю, что мог потребовать их сдачи и знамя с черепом опустилось бы, а мечи попадали на траву. Но нашим врагом был Рагналл, который щеголял прозвищем Жестокий. Я должен был дать понять его сторонникам, что нас стоит бояться больше, чем Рагналла. Понимая, что нам предстоит сразиться с ним и рано или поздно наши «стены щитов» сойдутся, я хотел, чтобы в тот миг сердца его людей подтачивал страх.

Поэтому мы убивали. Обуявшая врага паника сама развалила его «стену щитов». Мужчины, женщины и дети сломя голову мчались к воротам за их спиной, но их было слишком много, чтобы пройти через узкий проход, и они сбились в кучу перед ним, и мои люди устроили резню. Мы были жестокими. Мы были дикарями. Мы были воинами.

Я позволил Тинтрегу самому выбирать путь. Несколько человек попытались сбежать, перебравшись через стену, и я снял их с бревен Вздохом Змея. Я предпочитал ранить, а не убивать. Мне нужны были трупы, но требовались и калеки, которые побредут на север и принесут Рагналлу весть. Вопли терзали мои уши. Часть недругов попыталась укрыться в недостроенном холле, но щитоносцев Финана распалила пролитая кровь. Копья вонзались в спины беглецам. Дети смотрели, как погибают отцы, жены призывали мужей, а мои воители-волки сеяли смерть, рубя секирами и мечами, коля копьями. Наша «стена щитов» распалась, потому что в ней более не было нужды – враг не оказывал сопротивления, а пытался спастись. Немногие отважились дать отпор. Двое набросились на Финана. Ирландец крикнул своим соратникам не встревать, отшвырнул щит и сразился с этой парой. Отбив их неловкую атаку, он использовал набранный разбег, чтобы резким выпадом пронзить одного на уровне пояса, глубоко вогнав клинок. Нырнув под могучий замах второго, мой друг высвободил меч и, держа обеими руками, воткнул его в горло нападающего. Посмотреть со стороны, все выглядело просто.