Пациент всегда мертв - Джонатан Келлерман

— Вовсе нет.

— Мой бывший муж заявляет, что у меня неизлечимое самомнение.

— Ох уж эти бывшие!

Она посмотрела на меня, пытаясь определить, насколько я искренен. Должно быть, я выдержал экзамен, так как она улыбнулась:

— Ладно уж, садитесь.

Мы сели.

Следующие пятнадцать минут приемная была погружена в молчание. Первые пять женщина читала журнал. Потом она представилась как Бриджет. Ее глаза вернулись к страницам, но думала она явно не о них. Кровь стучала у женщины в висках — это мне, сидящему в другом конце комнаты, было видно достаточно хорошо, — мысли метались, кулаки сжимались и разжимались; она постоянно вскидывала глаза от журнала к красной кнопке. Наконец Бриджет воскликнула:

— Я просто не понимаю!

— Давайте ей позвоним, — предложил я. — Трубку возьмет кто-нибудь из регистратуры и, возможно, сообщит нам, не произошло ли чего-нибудь чрезвычайного.

— Да! — обрадовалась она — Да, это чудесный план.

Майло вынул свой мобильник, Бриджет выпалила номер телефона, и он набрал его.

— Доктора Коппел, пожалуйста… Мистер Стеджес, она меня знает… Как так? Вы уверены?.. Да потому что я уже в ее приемной и лампочка, говорящая о том, что у нее сеанс, горит…

Он нажал отбой.

— Что, что?! — заволновалась Бриджет.

— В регистратуре говорят, что Коппел не отметилась утром, как делает всегда, и они понятия не имеют, где она находится. Перед радиоинтервью у нее были записаны два пациента, доктор их тоже не приняла.

— Будь она проклята! — вскричала Бриджет. — Вот она, самая настоящая гребаная самовлюбленность!

Схватив свою сумочку, женщина кинулась к двери, распахнула ее и с грохотом захлопнула за собой. После ее ухода повисла угрюмая тишина.

— И все-таки, — сказал Майло, — моя работа мне нравится больше, чем твоя.

Спустя пять минут он барабанил в дверь, ведущую в расположенные внутри кабинеты. Приглушенный мужской голос прокричал нечто похожее на "Подождите!", и дверь чуть-чуть приоткрылась. Глаза, которые взглянули на нас из-за квадратных очков с двойными линзами, были светло-карими и настороженными. Изучающими. В них не было удивления.

— Что происходит? — Хорошо поставленный голос с легким скандинавским акцентом. Та часть лица, которую мне было видно, — гладкая и румяная, подбородок украшен светлой, с проседью эспаньолкой. Над бородкой — чопорно поджатые узкие губы.

— Полиция, — представился Майло. — Мы ищем доктора Коппел.

— Полиция? И потому вы барабанили в дверь? — Спокойный голос… почти дружелюбный, несмотря на причиненное беспокойство.

— Вы?..

— Доктор Ларсен. Я работаю с пациентом и предпочел бы, чтобы вы ушли. Зачем вам нужна Мэри Лу?

— Я бы не хотел обсуждать это с вами, сэр.

Элбин Ларсен захлопал ресницами.

— Как вам будет угодно. — Он начал закрывать дверь.

Майло ухватился за нее.

— Офицер!..

— Ее лампочка горит, — сказал лейтенант, — но в кабинете доктора нет.

Дверь открылась шире, и Ларсен вышел в приемную. Это был мужчина за пятьдесят, ростом примерно пять футов десять дюймов, фунтов на пятнадцать тяжелее нормы, с немного отросшим седеющим "ежиком" на голове. Зеленый, ручной вязки жилет плотно сидел на застегнутой на все пуговицы бледно-голубой рубашке. Его брюки цвета хаки были отутюжены и имели безукоризненную складку, коричневые с дырочками ботинки начищены до блеска.

Он долго разглядывал нас.

— Нет в кабинете? Откуда вы знаете?

Майло описал свой разговор с оператором из регистратуры.

— А! — Ларсен улыбнулся. — Это ничего не значит. Доктора Коппел вполне могли вызвать на работу в связи с кризисным состоянием кого-то из пациентов и у нее просто не нашлось времени отметиться в регистратуре.

— Кризисное состояние здесь, в офисе?

— Наша профессия изобилует кризисными состояниями.

— То есть такое бывает часто?

— Достаточно часто. Теперь, как я полагаю, лучший для нас выход из создавшейся ситуации, если вы оставите свою карточку, а я прослежу…

— Вы видели ее сегодня, доктор?

— Я никак не мог ее видеть. У меня пациенты один за другим с восьми утра. То же и у Франко… доктора Гулла. У нас у всех очень напряженный график работы, и мы стараемся так назначать время пациентам, чтобы избегать толчеи в приемной. — Ларсен отдернул рукав рубашки и обнажил старомодный розово-золотой "ролеКС". — Следующий сеанс у меня через десять минут, и я оставил пациента ждать в кабинете, что в крайней степени неэтично и непрофессионально. Поэтому, будьте любезны, оставьте карточку и…

— А почему бы нам не проверить, в кабинете доктор Коппел или нет?

— Это было бы неуместно.

— В противном случае нам придется ее ждать прямо здесь.

Маленький рот Ларсена стал еще меньше.

— В таком случае, сэр, вас выведут силой.

Майло пожал плечами, сел и взял в руки номер журнала "Модерн хелс", брошенный женщиной, у которой с лица облезла кожа.

Ларсен повернулся ко мне, словно надеясь найти понимание. Я разглядывал ковер.

— Хорошо, — сказал он. — Я пойду проверю.

Доктор шагнул во внутренний коридор и захлопнул дверь. Спустя несколько секунд он вернулся с каменным лицом.

— Ее там нет. Я ничего не понимаю, но уверен, что этому есть какое-то объяснение. А теперь мне нужно вернуться к пациенту. Если вы все же хотите остаться здесь, то, прошу вас, не шумите.

— Вот именно таких, — сказал Майло, когда мы покинули здание, — я называю целителями душ. Невозмутимый, с тихим голосом, постоянно анализирующий ситуацию.

— Я не подхожу под это определение?

— Ты, мой друг, отклонение от нормы.

— Чересчур невозмутимый?

— Чересчур приземленный. Давай-ка проверим жилье доктора Коппел. Время есть?

— Конечно. Нестерпимо хочется взглянуть, как живут настоящие целители.

В соответствии с данными отдела автотранспортных средств Мэри Лу Коппел проживала на Макконнелл-драйв в Шевье-Хиллз.

Я поехал на запад, миновал Сенчури-сити, повернул на юг к Пико, потом проехал еще полмили мимо Ранчо-парка и радара полицейского-мотоциклиста с каменным лицом. Майло помахал офицеру, но тот не ответил на приветствие. Макконнелл была приятной улицей, холмистой и извилистой, в отличие от разбитых, словно садовые дорожки, магистралей Беверли-Хиллз и удивляла смелой смесью различных пород деревьев, росших по сторонам дороги.